из песенника к альбому: "Порой, но не часто, я путешествую в страну колоколов. И знаю, что нахожусь там, когда вижу синий свет прожекторов и не чувствую голода к чему бы то ни было: к шелухе свадебных нарядов, к лошадиным экипажам и серебряной либеральной церкви. Всё, что я ассоциирую с колоколами, остаётся не собранным урожаем, пока я не предприму поездку в измерение колоколов, где всё имеет ни на что не похожий вкус"

And through the life force and there goes her friend on her Nishiki it’s out of time and through the portal they can make amends Hey would you say whatever we’re blanket friends Can’t stop what’s coming Can’t stop what is on its way And through the walls they made their mudpies "I’ve got your mind", I said She said, "I’ve your voice" I said, "you don’t need my voice girl you have your own but you never thought it was enough of" So they went years and years Like sisters blanket girls Always there through that and this "There’s nothing we cannot ever fix", I said Can’t stop what’s coming Hey, can’t stop what is on its way Bells and footfalls and soldiers and dolls Brothers and lovers she and I were Now she seems to be sand under his shoes There’s nothing I can do Can’t stop what’s coming Can’t stop what is on its way And now I speak to you. Are you in there? You have her face and her eyes but you are not her And we go at each other like blankettes Who can’t find their thread and their bare Can’t stop loving Can’t stop what is on its way And I see it coming and it’s on its way

Bells For Her – 3 – Звон колоколов для неё

Её подруга уходит, полная жизни,

На своём "Нишики". Уже слишком поздно!

И сквозь портал они могут искупить вину друг перед другом:

"Эй, призналась бы ты, ни на что не смотря,

Что мы подруги из-под одного одеяла".

Не можем остановить то, что надвигается.

Не в силах остановить то, что уже в пути.

И через стены они лепили куличики из грязи:

"У меня есть твой разум", - сказала я.

Она же ответила: "А у меня твой голос". 

Я сказала: "Тебе не нужен мой голос, подруга, у тебя есть свой.

Но тебе его было всегда недостаточно".

Так они шли год за годом, как сёстры – девочки одного одеяла.

Куда-то туда, через то и это.

Я сказала: "Нет ничего, с чем мы не справимся".

Но не остановим то, что надвигается.

Не остановим то, что уже в пути

Звоном колоколов и звуками шагов, и солдатиками, и куколками,

Собратьями и любовницами были она и я.

Теперь она кажется песком под его ботинками,

И я ничего не могу сделать.

Не могу остановить то, что надвигается.

Не могу остановить то, что уже в пути.

А теперь я говорю с тобой. Ты слушаешь?

У тебя её лицо и глаза, но ты не она.

И мы кидаемся друг на друга, как глупые девки,

Которые не могут найти свои затасканные тряпки.

Не можем остановить любовь,

Не остановим то, что на пути.

И я вижу, как это надвигается, и оно на пути.

{Нишики - марка японского велосипеда}

("Порой я просыпаюсь среди ночи в горячем поту и бегу к фортепиано. Со мной такое происходит с двух с половиной лет. Словно включаются все лампочки, и я отчаянно пытаюсь получить информацию, поскольку могу быстро её потерять. Многие песни приходят ко мне во сне полностью аранжированные. Но иногда бывает, у меня рождается отличная идея, но просыпаюсь и думаю: "Я слишком устала", даже если возникают наипрекраснейшие идеи, я их забываю. И когда просыпаюсь утром, песен уже нет. Совсем. Но, не смотря на интуитивное чутьё, в музыке важно понимать что подходит, а что нет. И всё возвращается к животику-термометру. Если будешь ориентироваться на первое, что приходит в голову, не сможешь быть объективной. Порой музыка приходит, когда я просто что-то наигрываю за фортепиано. Но самая лучшая и важная работа вплывает в меня спонтанно, как некий дух. Тогда я не инициатор, а инструмент. Так возникли "Колокола". Однажды в нашей гасиенде я весь день что-то ощущала в желудке и сказала Эрику, своему продюсеру, "Думаю, сегодня что-то случится. Я что-то чувствую". Он спросил: "Когда? Микрофоны сейчас настроить или как?" Я сказала: "Не знаю, но, кажется, попозже, сначала нужно поесть". Весь день ничего не происходило. Было около 4 часов. Я стояла на кухне и что-то готовила. И даже не собиралась садиться за пианино. Потому что для подобного сеанса нужно прикрыть свои критические суждения. Музыка, слова, аккорды, ноты просто идут. Нет времени на раздумье: "О, Господи, это плохой аккорд", потому что идёшь дальше, к следующему. Когда такое происходит, трудно абстрагироваться от самой себя и полностью отдаться процессу перед своим же продюсером. И если прервёшь это колдовство, тогда получается самая глупая вещь, какую только можно сделать. Поэтому, живя с продюсером, я далека от этого. Наверно, мне не хватает доверия. Потом Эрик вошёл в кухню и сказал: "Эй, день практически заканчивается? Ты что-то чувствуешь?" Я сказала: "Пока нет". Он ответил: "Лучше почувствуй это прямо сейчас, я жду тебя уже шесть часов, и мне пора сделать запись". Я охнула. А он: "Просто сядь за фортепиано и начни". Так я села и стала прислушиваться к звучанию расстроенной акустики. На этом пианино в песне расстроен звук. Это Эрик Росс уничтожил пианино. На альбоме он хотел работать с фортепиано, а не с сэмплерами. Он (и Джон Филип Шенэйл [John Philip Shenale - аранжировщик струнных]) окончательно уничтожили фортепиано и сделали из него красивое творение. В течение двух дней руша настройку и заглушая звук, занимаясь всякой ерундой со струнами. И, вот, в скором времени появилась эта вещичка, она пришла в один миг. Слова, музыка и всё остальное. Я была в трансе. Она просто шла через меня. И я переводила в слова и музыку возникшее чувство, шедшее через моё тело. Спонтанно, не сосредотачиваясь на деталях. В какую-то секунду мои мысли вышли из неё, но потом быстро вернулись обратно. Это было во время инструментальной части, когда я подумала: "Не могу в это поверить!". И когда всё закончилось, я завопила: "Ты поймал её?" И он ответил: "Поймал". Успел вовремя нажать кнопку записи, записав песню за один присест. Песня изначально была такой, какой вы её слышите. Возникло ощущение, что её присутствие меня оглушило, и я не помнила, что говорила слово в слово. Пришлось переписать слова и выучить их. Наиграв песню, я записала слова на диктофон, чтобы понять, о чём в ней речь. Думаю, всё получилось".

  Эрик Росс: "В то время среди музыкантов, художников и продюсеров существовала культура поиска иного звучания, способов выражения звука, который показал бы вашу индивидуальность. А сейчас, например, в популярной музыке многие артисты звучат одинаково. (смеётся) Думаю, не у всех, но у многих артистов и продюсеров, конкурирующих и зарабатывающих на поп-рынке, существует необходимость звучать как другая успешная песня или бестселлер. На ПР мы избрали противоположный подход. В поисках разных звуков и музыкальных возможностей мы с Филом Шенэйлом попробовали несколько вещей. Мы поставили пианино вертикально, заглушили и положили на струны разные виды бумаги для создания акустического искажения. Потом усилили звук. Конечно, многие музыканты делали так раньше, но мы пробовали по-своему. Пытались отстраниться от звука и подключить тон окружающего пространства. Я воспользовался акустикой гасиенды, вместо цифровой реверберации. В огромной комнате, похожей на художественную студию, у нас была возможность экспериментировать".

   Тори: "Если бы мы не поработали над пианино в этой песне, это было бы похоже на пасту без лапши. Фил Шенэйл специально приехал в Нью-Мехико подготовить фортепиано для этой песни. Он клал внутрь гвозди и делал много другого, чтобы изменить звук. Пианино было старым. Для экспериментов нам было нужно обычное старое пианино. Изначально я не знала, какой должен быть звук в песне. Во время записи они катали серебряные китайские шары для медитации, по струнам Бёзи. Мы придумали много звуковых эффектов на пианино и назвали их "обработанное фортепиано". С этого альбома возникла страсть исследовать и менять характер клавишных. Эта песня заронила семена эксперимента над клавиатурой. В песне говорит не эго, а дух, хотя вопрос "В чём духовная тропа?" не стоит. С некоторыми подругами у меня были более, чем дружеские отношения. Но эта песня – один из самых эмоциональных моментов на альбоме, потому что она касается окончания дружбы. Моя подруга стала встречаться с мужчиной, который обращался с ней как с собачьим дерьмом. Она его защищала и не видела, что происходит на самом деле. Решив быть с ней честной, я больше не могла смотреть на это и делать вид, что ничего не происходит, не могла видеть, как он разрушает её. "Колокола" – это потеря подруги. Хорошо, если она его бросит. Но пока этого не случилось. Песня о подругах, набрасывающихся друг на друга, потому что не могут смириться с фактом, что отдали свою силу мужчине. Я написала песню, п.ч. не знаю, когда мы снова начнём разговаривать. Наши отношения надолго ушли в зимнюю спячку. История начинается Кукурузными Хлопьями, где я описала шок, потом Официантка, где показана насильственная сторона, и Колокола – что-то вроде прошлого. В этой истории первую вещь я сделала последней, а последнюю первой. На альбоме этот треугольник: "Колокола", "Хлопья" и "Официантка" – трилогия о женщинах предающих женщин, идёт задом наперёд.

  В "Колоколах" осознание, что ничего не решить. Близкая подруга предала тебя, или ты предаёшь её, не зная, почему всё разваливается. Здесь чувство потери - ничего нельзя вернуть. Эти полтора года были очень тяжёлые, потому что некоторые подруги и я не можем больше общаться. Думаю, женское предательство режет по живому сильнее мужского. Когда женщина не может прийти тебе на выручку, особенно когда вы дружите, это больнее, чем выходки парней. Поймите меня правильно, парни, но мы ждём, что вы предадите нас, даже непреднамеренно. Но я не могу найти оправдание, когда меня предают женщины, потому что о них я не могу подумать: "Ну, она просто хотел пойти на футбол, поэтому немного приврала!" Мы, женщины, очень хорошо понимаем, через что проходит каждая из нас в отношениях, поэтому, когда одна из нас всё отрицает и не берет на себя ответственность за свои поступки, это действительно обижает.

  Сначала нам, женщинам, приходится разбираться с патриархатом, а что потом, какова альтернатива? Нужна ли нам женщина, чтоб за нами присматривать? Воплощая "патриархат", не обязательно быть мужчиной. Чтобы это понять, нужно стать пионером для самой себя и отправиться в места, о которых никто не рассказывал: приходится учить себя. И я вкладываю это в мелодии, во вне. Боль, которую чувствуешь в песне - просто констатация факта. Пытаюсь найти радость в жизни, часть моего поиска и обязательства к радости – не быть жертвой. Но часть меня, которая всё ещё по какой-то причине любит подругу, даже не смотря на её предательство – не может принять решение. Просто не может. Исторически так сложилось, что женщины, которые хвалят других женщин, либо девственницы, либо чрезмерно сексуальные пёзды, погибшие под лошадью, либо сумасшедшие. Очень немногие женщины обладают всей чувственностью, силой, умом, страстью и уважением. Идёшь по действительности жизни и видишь, как подруга уходит, и не можешь остановить происходящее. Самое главное - нет выхода, об этом говорит песня: "Не можем остановить то, что надвигается, не можем остановить то, что на пути". У меня нет ответов на все вопросы, я тоже швырялась грязью, знаю. Но когда кто-то что-то говорит, нужно понимать какой в этом случае я делаю выбор, что я делаю или не делаю в данный момент, на что не обращаю внимания. Хочу ли продолжать быть едкой или нет… Некоторые женщины хотят оставаться едкими. Когда ты не хочешь обвинять, а кто-то обвиняет тебя, - о чём тут говорить? Человек видит только негатив, нет радости, нельзя смеяться... Горькие женщины начинают провоцировать тебя, но ничем не могут помочь. Я решила привнести свободу в свою жизнь, свободу от христианских переживаний и не быть продуктом своего воспитания. Очевидно, есть что-то ещё, но я устала от провокаций, когда во мне нажимают кнопку реакции, поскольку ещё не разобралась, что заставляет меня так реагировать. Но, не смотря на свою злость, я справедлива. Говнючки они и в Африке говнючки, потому что токсичны. Но я не говнючка. Я прямолинейна. Говнючкам всегда мало виноватых, обычно они обвиняют весь мир. Она согласилась работать в магазине за эти деньги и злится на это. Не моя вина, что ты купила билет на мой концерт. Отсоси за сто двадцать пять фунтов, у тебя есть такая возможность. Многие говнючки приписывают людям своё. Трудно общаться с близкими подругами, которые тоже с этим не разобрались - происходит разъединение. Некоторые из них продолжают общаться с теми, кто обращаются с ними, как с грязью, стараешься сказать что-то насчёт этого, а они набрасываются, и потом всё выходит за рамки, мне приписывают аргументы, о которых и речь не шла. Я пыталась разобраться: "Погоди-ка. Нас два человека, и мы можем поговорить, не нужно хватать за хвост воздушного змея". Посмотрев друг на друга, мы попытались договориться и не нашли решения. А что касается "глупых девок" - пустых женщин - хоть они и делали куличики и вместе творили - теперь всё пустое. И если поговорить с теми, кто знал её, они скажут, она в гармонии с собой, великолепная крошка. А если поговорить с теми, кто знает меня, по их словам я буду в гармонии с собой и великолепной крошкой. Но мы обе всё ещё не можем справиться с нашей общей проблемой. И сейчас ничего не решить. В течение этого года большим уроком было то, что многие вопросы нельзя решить окончательно. Не будем притворяться, что всё ОК, всё не ОК, но я должна быть ОК, даже когда всё не ОК. Приходится смириться, люди выбирают себе совсем не то, что я для них хочу, и давайте сделаем следующий шаг: зачем им выбирать то, что я хочу? Свободу и полномочия. Когда осознаёшь свои неприглядные стороны и несёшь за них ответственность. Мы женщины очень сложные создания, мне правда вас жаль, парни. В первую очередь у женщин сложные отношения друг с другом. Мы не поддержим друг друга так, как нам хочется. В женском туалете солидарность исчезает. Типа: "её помада круче моей, у неё лучший промоушн, у неё больше власти". Словно мы состоим в эксклюзивном клубе брэндов губной помады. (смеётся) Мы думаем, что есть место только для одной из нас. Парни и понятия об этом не имеют. Не поймите превратно, ребят, извините. Мы можем ужинать в очень уютном месте, все могут считать нас подругами, а в этот момент мы обе будем искать способ уничтожить друг друга.

  "МЗ" я писала не так: давайте выломаем кристаллы и прочтём мантру. Всё, что я могу – честно отреагировать, и мы всегда будем друзьями, или же всегда сможем с этим разобраться, я клянусь, что решила все вопросы с этим человеком. Даю руку на отсечение, что испробовала всё возможное. Теперь скучаю по своей руке. Я даже физически повредила руку, её подвесили под определённым углом и прикрепили электроды. И во время гастролей мы сместили угол фортепиано, чтобы попытаться снять давление на эту руку. Обычно, плечо поддерживает нагруженную руку. А сейчас если нагружена левая рука, его подстраховывает правое плечо. Так что я в порядке. Думаю, у меня открылось второе дыхание. Иначе это были бы гастроли однорукой Тори. Я не предвидела этого. И думаю, сколько семейных людей и замужних пар страдают: "Минутку, я мыслю рационально, и напротив меня рационально мыслящее создание, мы всё обмозгуем". Конечно, я маленькая и пристрастна, но мы можем с этим разобраться. Тот, кто сопротивляется жизненной действительности, будет облапошен. Столкнувшись с болезненным переживанием, глубоко шокирующим предательством, нужно суметь провентилировать чувство гнева и насилия, так как существуют границы. Нельзя кого-то ранить и просто уйти. Ситуация насилия забавна… становишься либо воинственной и жёсткой, либо продолжаешь проворачивать всю историю вновь и вновь, притягивая в жизнь всё больше людей, мучающих тебя всякими разными способами. Заставляешь их не уважать себя и обвиняешь других.

   Женщины должны понять, что атака или ненависть к мужчинам – всего лишь иная форма лишения собственной силы. Женщине нужно понять, что, унижая мужчину, она не станет сильнее. В конце концов, он лишь пукнет. Чем сказать "все мужики сволочи", давайте скажем "все мужчины инфантильны, пока не решат быть мужчинами". С этой позиции называть их сволочами уже скучно. В понятиях феминизма это детский сад. Будем надеяться, мы пойдём дальше, не называя имён и не унижая мужчин. Так себя ведут дети. Женщины долгое время ходили по горячим углям, и если репрессия продолжается, мужчинам придётся признать, что они создали доберманов, и теперь надо жить в этих последствиях. Если мужчины хотят исцеления, им придётся взять ответственность за то, что создали и продолжают создавать расу женщин, которая разрастается и презирает, отвергает или уничтожает их. Сколько мужчины будут шлёпать, шлёпать и шлёпать женщин, пока те не развернутся и не скажут: "минутку, еблан". Сапоги мужчин сдавливали женские шеи веками, а сейчас мы будем говорить всё, что захотим. Но я отвергаю язык ненависти или насилия. Хотя понимаю чувства: "вы, парни, либо садитесь за стол, либо валите". Возможно, мужчин больше всего пугает, когда женщины говорят, что они - чрезмерные специи и нигде не нужны. Но это та же форма насилия, мумификации и абсолютного кромсания собственного женского потенциала. Таким женщинам не следует отрезать себя от жизненной силы, а доказать свою мысль политически. В любом случае лесбиянки, конечно, часто выбирают упомянутое выше. Есть близкая подруга, которая не то, чтобы модель дизеля, но определённо мужеподобна, и чувствую, мы, вроде как, настоящие подруги, знаю её девушку и прочее. Недавно она сказала: "лесбиянки знают, ты любишь сосать член, но ещё видишь красоту в женщинах, и можешь поговорить с нами о том, как потерять голову от другой женщины и заботиться о ней". И она сказала: "Самое лучшее в тебе отсутствие осуждения". Однажды сказав так, кей ди лэнг [k.d.lang – американская певица, актриса] посмотрела на меня поверх очков, и я чуть не укуталась в её объятиях. Интересно, была ли я для неё хоть чуть-чуть сексуальным объектом. Хотя желание укутаться в её объятиях похоже на готовность потерять голову ради неё, так ведь? Большую часть времени я представляю себя мужчиной. Если бы я была викингом, то выкрала бы её. При виде неё, у меня подкашиваются ноги. Что заставляет меня подумать дважды. И я сказала ей: "если бы у меня был член, я бы вылизала тебя с головы до ног", а она посмотрела и сказала: "давай претворимся!" Но, в конце концов, не сказала: "у меня в запасе есть один".
  Обладание может быть бранным словом. В нём есть что-то унизительное, когда понимаешь, что дело не в тебе. В такие моменты я понимаю, что музы принялись за работу. В буквальном смысле, потому что это не я написала "Колокола". Я лишь поймала то, что пришло. Вообще, знаете, такая работа опустошает. Я не жалуюсь, потому что, в конце концов, это мой выбор. Я пишу песни, чтобы выразить себя, и, поскольку мой мир строится вокруг эмоций, они красная нить моей работы. Мне это интересно, что не всегда легко. Нужно быть готовой показать свою уязвимость. Иногда я этого не хочу, откладываю композицию, чтобы вернуться к ней месяцы спустя, если захочу. И я особо ничего не скрываю, просто люди порой не понимают, что я говорю о них. Мы можем сидеть в одной комнате, и они не имеют ни малейшего понятия. Поэтому я не очень стремлюсь объяснить каждую деталь своей работы.

  Я стала мудрее и не пытаюсь подружиться со всеми, всё нормально, если мы не согласны друг с другом, всё нормально, если ты уходишь, не поняв меня, или я не догнала тебя. И не буду делать то, от чего плохо себя почувствую. Раньше замораживала себя с мыслями: "Что они подумают обо мне, если я не сделаю это или это?" Теперь всё иначе, я не сладкий пирожок, я более осознана. В жизни есть место компромиссам, но когда заставляют быть тем, кем не являешься…. После того, как меня окружали люди, изучающие Юнга [Карл Юнг (Carl Jung) - психолог, ученик Фрейда], бани [древнеримская культура красоты и мудрости], то и сё – и речь не о фанатиках нью-эйджа, а об очень образованных и страстных людях, чтобы там ни было, опять же, можно было сесть и поговорить. И всё ещё некоторые из них в Нью-Мехико, с которыми я близко познакомилась, были самыми горькими, отрицательными людьми, которых когда-либо встречала. У них много информации, но она отличается от понятия "знание". Есть тонны информации, но связь с сердцем отсутствует. Простое приятие: всё нормально, если нет решения. Всё нормально, если нет ответа на это, и всё ОК, если я не знаю, что чувствую сейчас. Это смущает. Но всё нормально. Не обязательно искать решение. Просто стараюсь раздеть себя, снять кожуру, как с лука. И что-то обнаруживаю на разных уровнях. На глазах публики, и если это помогает вдохновить кого-то, кто вдохновит ещё кого-то… будем жить воистину в восхитительном мире. Моя цель – встряхнуть некоторые эмоции, что затерялись внутри")