"После третьего выкидыша я снова прошла процесс скорби и сказала: "С меня хватит, больше так не могу". Меня устраивает быть просто женщиной. Обычно ты чья-то дочь, жена, подруга или мать - всегда пытаешься перевести своё девичество в партнёрство, стать взрослой и просто жить. Какой следующий трюк из моей шляпы? Наконец-то, я не тюлень, которому бросают на нос мяч.
   Первый выкидыш вдохновил меня на ИОХ. Второй случился, когда я даже не знала о беременности. Третий стал последней каплей. Он случился 11 ноября 1999 года. Я была в турне с Аланис Морриссетт [Alanis Morrissette], мы выступили в Париже, а потом я возвращалась в Англию на поезде. Я не знала, что это выкидыш, я просто испугалась кровотечения. И медсестра посмотрела на меня в слезах – сердцебиение уже не прослушивалось. Доктор была замечательной, все были ко мне добры… То время было самым тяжёлым. Испытываешь только горе, которое нужно пережить. Что нелегко, потому что проблема как бы невидима. Сам процесс похож на ночную кражу. Никто не знает, что сказать. Ты идёшь в отделение неотложной помощи, думаешь, что это небольшая проблема, а выходишь оттуда пустой. Снаружи всё чисто и опрятно, ты ждёшь существо, которое должно появиться в твоей жизни – и вот его уже нет. Врачи всё прочищают, зашивают – и как будто ничего и не было, но ты покалечена.
   Мне было очень плохо. Приходится принять тот факт, что не всё в жизни получается, что с хорошими людьми случаются печальные вещи, у некоторых по-настоящему любящих и сострадательных людей происходят потери, которые никто никогда не сможет постичь. Это очень трудный урок, но честный. Поняв это, я сказала: "Хорошо, я сдаюсь!" Наверно, в этом что-то есть, потому что через восемь недель после выкидыша у меня случился желудочный грипп. А спустя девять с половиной месяцев, этим гриппом оказалась Наташа - лучшим гриппом из всех, какие только могут быть.
   Никогда этого не забуду, в середине января у меня начал болеть живот. Еда во время готовки ужасно пахла для меня, и вино пахло отвратительно. Однажды вечером у нас были гости, приехала группа, после репетиции я подавала на стол вино, а Дункан Пикфорд [Duncan Pickford], наш шеф-повар, готовил пригласительный ужин на всех. Я была убеждена, что вино было закупорено, хотя это было не так. Выйдя в другую комнату, я подозвала Марка и сказала: "Рыба плохая. С ней что-то не то. Более того, винный урожай плохой". Он посмотрел на меня. Это было одно из моих любимых вин. Он попробовал, после чего сказал: "Это прекрасное вино". Но я не могла ни пить, ни есть – меня мутило. А когда начались мои циклы, я даже не могла вернуться к нормальной пище. Я позвонила сестре, она сказала мне сделать тест на беременность. И я не поверила результатам. Она сказала взять два. Я купил четыре - и все они были положительными. Мы с Марком были полны радости, но мой страх говорил: "Как я сохраню эту жизнь?" Спустя три месяца беременности мы вернулись в США, чтобы снова обратиться к специалисту в Вашингтоне. Мы с Марком пошли в больницу на ультразвук, это был самый тревожный момент. Наши сердца уже давно обросли бронёй. Доктор дала нам конфетки, мы уселись, взялись за руки, я вставила ноги в гинекологические стремена, ко мне подключили аппарат, и стало тихо. Именно в этот момент я услышала слёзы медсестёр, но в этот раз со словами: "Ребята! Маленькие танцующие ножки!" И показали большой палец вверх. Они повернули ко мне экран, и слёзы радости потекли из нас обоих. Эти ножки прыгали вверх-вниз. Шла одиннадцатая неделя беременности.
   Во время этой беременности я знала, что всё будет по-другому. Я почувствовала спокойствие, которого никогда раньше не испытывала. На этот раз мне повезло, у меня была счастливая беременность. Я чувствовала дух своей малышки и знала, что она будет сильной. Сначала я слушала всех, кто считал себя экспертом по младенцам, но потом меня посетил здравый смысл. Мне было 36 лет, это была моя четвёртая беременность. Я решила не читать о беременности всё подряд. Моя сестра сказала: "Просто поприветствуй её. Твоя ответственность в том, чтобы не подвергать никого из вас сильному стрессу". Она была очень жёстка, поскольку имела дело с женщинами, которые, приходя в её операционную, уходили с мыслями о неизлечимом раке. Она живёт по другую сторону белого и пушистого. Я не ограничила себя, но изменила свой образ жизни по рекомендации врачей. Раньше, забеременев, я работала на пределе своих возможностей. Я продолжала выступать, но мой темп был неправильным. А потом у меня случились выкидыши. Считалось, у меня повышенный риск беременности, и дело было не в возрасте. Поэтому я как бы изменила подход к тому, как может себя вести беременная женщина. Мне пришлось изменить свой физический ритм, потому что я не могла удержать внутри жизнь. Я посвятила всю себя вынашиванию. ребёнка. Мы с Марком посмотрели друг на друга, я сказала: "Еду в домик на пляже. И к работе не вернусь" [по контракту Тори должна была "Атлантику", который перестал её продвигать, ещё один альбом]. Забеременев Тэш, я всё прекратила. Я хотела спокойствия, перестала отвечать на напряжённые звонки. Записала кавер на песню "Карнавал" ["Carnival"] для саундтрека к "Миссии невыполнима II" [Mission Impossible], и на четвёртом месяце беременности меня попросили прилететь в Лос-Анджелес, чтобы поработать над ним. Я сказала участникам, что сделаю его в меру своих возможностей, если он им подойдёт - отлично, а если нет, - я сделала всё, что смогла.
   Когда я была на восьмом месяце беременности, специалист обнаружил, что я действительно склонна к образованию тромбов - у меня дефицит белка S и белка С, что могло быть причиной выкидышей в прошлом. Раньше этого никто не замечал, потому что уровни белка могут варьироваться, и в прошлые тесты показывали, что в то время мои уровни были в порядке. Мне приходилось вводить гепарин в ноги два раза в день в течение двух месяцев, так что все бёдра у меня были в синяках. Существует такое клише, что с появлением ребёнка всё меняется. И это правда. Я изменила свою жизнь, замедлила её, стала учиться как быть беременной. Я училась сидеть на яйце, как Хортон [слон, который высиживал яйцо из книги "Слон Хортон ждёт птенца" Доктора Сьюза (Dr.Seuss)]. Это не было естественным, но мне нужно было время вздохнуть и перестать быть трудоголиком.
   5 сентября 2000 года моя дочь появилась на свет. Я и не подозревала, как материнство повлияет на меня. Я нуждалась в ней больше, чем думала. То есть, яйцо треснуло, и кроме Наташи из него ещё много чего вышло. Внезапно всё стало хорошо. Имя для неё выбрал Марк, и мне кажется, он справился. Мы ласково зовём её Тэш. Просто она ещё маленькая, а имя слишком длинное, она должна дорасти до него. Я хотела, чтобы у моей дочери было второе имя и назвала её Наташа Лориен [Natashya Lórien] в честь Лотлориена [лес эльфов из "Властелина колец"]. Я впервые прочитала "Властелина колец" в девять лет. Во время беременности Дункан, наш валлийский шеф-повар, напомнил мне об этой книге. У меня было три выкидыша, и мне действительно был необходим покой. Я поехала в маленький пляжный домик во Флориде и перечитала его. Приводя эту девочку в мир, я хотела создать её именем пространство, куда она могла бы уйти, которое никогда не коснётся злоба 21-го века. Я хотела, чтобы она могла отправиться туда, где ничего не меняется, ведь наш мир так не стабилен. Но Лориен ждёт её. Она всегда может прочесть о нём и найти его. Только в мифах и легендах можно войти в пространство, которое невозможно изменить. Не знаю, безопасен ли Лотлориен, но 21 век не может его улучшить. Мы можем снимать фильмы, но это всего лишь наши впечатления об этом. Лотлориен живёт в мире историй.
   Когда ты мать, у тебя много свободного времени. Много размышляешь, что значит быть женщиной. Мысли вроде как… приходят, когда полдня возишься с ребёнком. Рождение дочери заставило меня приложить ухо к земле и послушать, что говорят люди. Укачивая Тэш во Флориде, я часто слушала альтернативные американские радиостанции, и была просто потрясена. Меня поразило, сколько мужчин-артистов ненавидят женщин. Очень часто употреблялись слова "сука", "педик", что совсем не сексуально, типа: "Давай побоксируемся, соответствуй моей силе, это весело". Подобной злобы я не замечала с 1992 года, когда музыкальное движение "гранж" [grunge – с англ.: "грязь, надрыв, пренебрежение"] было в самом разгаре. Тогда мужская ярость была другой, но не было злопыхательства по отношению к какой-либо группе людей. Тогда мужчины пытались вырваться из определённых клише: что значит быть главой семьи, что делает мужчину успешным – в общем, всё то, что "гранж" широко раскрыл песнями типа "Джереми" ["Jeremy" песня группы "Перл Джэм" 1992 года] и "Веет духом молодёжи" ["Smells Like Teen Spirit" группы "Нирвана" 1991 года]. Но в конце 90-х мы перешли от "хорошего, доброго, весёлого убийства" к желанию обоссать женщин. Парней стало возбуждать это, как и некоторых дам. И если бы 10 лет назад мне об этом сказали, я ни за что не поверила бы. Вы знаете, что сейчас в США по радио играют в основном мужскую музыку? Женщины в чёрном списке. Могу легко назвать имена некоторых радиоредакторов, которые это подтвердят. Потому что женщин надо держать подальше от рок-н-ролла, где доминируют мужчины. Мадонна как лидер поп-музыки прекрасна, но бойкоты и дискриминация вниз по лестнице просто невероятны. Я не жалуюсь. Я так давно занимаюсь этим, что у меня появилась преданная фэнбаза. Я не завишу от радио и других СМИ. Но наблюдала, как в западном мире распространяется гнев и негодование. Многие молодые музыканты напомнили мне дедушек, перед которыми я выступала в "Ротари-клубе" [Rotary club - бар], потому что они были женоненавистниками, гомофобами и правых [фашистских] взглядов. Я поняла, что привела свою девочку в очень жестокий мир. Мужчины способны на всякие экстремальные вещи, особенно гетеросексуалы в Соединённых Штатах. Им нужно кого-то ненавидеть, подчинить себе женщин и геев. А после убийства Мэттью Шепарда [Matthew Shephard - молодой гей, убитый в Вайоминге в 1998 году, которому Тори посвятила свою песню "Merman"] всё стало только обостряться. Ещё до 11 сентября [11 сентября 2001 года в Америке произошёл крупный теракт, когда два самолёта, угнанные арабами-исламистами, врезались в здания Башень-Близнецов, унеся миллионы жизней] в Штатах возникало много репортажей о том, как женщин убивают, а изнасилования приукрашивают [и делали это не исламисты, на которых ополчились США и весь мир, а родные соотечественники]. Я должна была что-то сделать. Наверное, всё дело в материнских гормонах. Ненависть западного гетеросексуального мужского сообщества, которую я не наблюдала со времен Глории Стайнем [Gloria Steinem – журналистка и лидер феминистского движения], повлияло на моё решение сделать этот альбом. Чтобы вспомнить, когда были посеяны первые семена свободы, как феминистское движение пустило корни. Не знаю, помните ли вы, когда Глория Стайнем встала и начала говорить. В конце 60-х я была маленькой девочкой из Балтимора, но помню свободы, которые были с трудом завоеваны женщинами, а теперь они воспринимаются как должное. Никогда не слышала, чтобы столько женщин мирилось с унижением, как сейчас. В наше время такой прорыв в техническом прогрессе, удивительно, что можно сделать внешне для спасения сердца, - моей маме, например, сделали отличную операцию, которая была бы невозможна несколько лет назад. Но как мы примитивны, когда дело касается того, что находится внутри сердца. Мы так и не понимаем, как в сердце работают эмоции. Мы забыли, насколько это важно. Столько прогресса и мало прогресса. Давайте не будем полагаться на то, что мы считаем прогрессом.
   Я знакома с одними чрезвычайно популярными рэперами. У них есть песни, полные агрессии против женщин и геев. Когда я поднимаю этот вопрос, они говорят: "Тори, не будь такой строгой. Это всего лишь слова, мы же сами не такие". Если говоришь, чтобы шокировать людей, и не веришь в это - тут у меня и возникает проблема. По мне, если разглагольствуешь о том, чтобы избить женщин, а потом говоришь "Да блин, я пошутил", тогда я отвечу: "Ты слабак". Это слабо и дёшево. У тебя вообще есть яйца, чувак? Раз говоришь об избиении - бей. Иначе ты мне не интересен. Я надеру тебе задницу, потому что у меня нет проблем надрать задницу тем, кто так говорит. Ты просто хуже пердежа. Панки, которых знаю я, очень серьёзные люди. Они словами на ветер не бросались, когда считали, что Букингемский дворец нужно сжечь – они не шутили. Речь шла о революции, классовом неравенстве. Не думаю, что "панк" был для них шуткой. Я верю в свободу слова, но если размахиваешь Первой поправкой [свобода слова] со словами: "Я могу говорить, что угодно, она защищает меня", что вы ответите, когда Опра Уинфри [Oprah Winfrey – популярная ведущая] прокомментирует: "Вы говорите о том, чтобы расчленить женщин пилой". Тогда не скажешь: "Это всего лишь слова", потому что речь идёт о расизме и ненависти к людям своего пола или сексуальности. Это нормально, когда люди говорят то, что думают и чувствуют, пока не лукавят. Гораздо больше меня раздражают артисты, которые притворяются настоящими сатанистами, поощряют со сцены десятки тысяч фанатов сдирать шкуру со своих домашних животных и распинать бабушек, но за кулисами постоянно звонят своим адвокатам и бухгалтерам. Я не выношу негативных позёров, которые притворяются бунтарями с девиациями, потому что это нравится не слишком остроумным подросткам. Я не называю имён, потому что таких лицемеров слишком много, и я не хочу их упоминать. Господа, вы же сами себе вредите! А как вам нетерпимость к нетерпимости? У каждого может быть мрачное чувство юмора. Но есть только одно условие, где я говорю: Нет, нет и нет. Имей мужество стоять на своём. Ты не можешь продать миллион альбомов, а потом сказать: "это шутка". Может, многие певцы поступают так, потому что это выше их понимания. И ведь они действительно не понимают, как влияют на людей. На их концерты приходят по 30 тысяч зрителей, которые принимают их слова за чистую монету, за призыв к действию. Нельзя жить старыми принципами, если они потеряли силу, даже если глубоко сидят в психике людей. Но эти принципы не укоренились бы, если бы им не за что было зацепиться. Эти певцы подключились к тому, что уже существует.
   Авторы обязаны отвечать за свои слова. Да, на них невозможно обнаружить ваши отпечатки пальцев. Однако покидаешь место преступления покрытый чернилами. Мы, авторы, не можем отделить себя от того, что создаём. Поэтому я решила доказать, насколько их слова сильны. Записать свой альбом как ответ на их поступки - не то. Нужно проникнуть в сам гобелен и начать ткать его своими нитями. Моя цель - проникнуть на мужскую вечеринку, куда не пригласили женщин. Тогда я сказала мужу: "Возможно, мне придётся всё выразить их словами". В данном случае с помощью их же песен. Нужно понять, насколько они значимы и сильны. Будучи сама автором, я почувствовала, единственный способ исследовать силу слова - использовать мужские слова. Хотя их тоже можно обратить против тебя же. Обычно я слушаю и наслаждаюсь песнями других людей, а не анализирую их. Но, чтобы этот проект стал таким, каким я его задумала, мне пришлось заняться их анализом. Несколько лет назад я сделала то же самое с "Духом молодёжи" группы "Нирваны" ["Smells Like Teen Spirit", Тори успешно перепела эту песню в 1992]. Песня обладала силой, потому что "Нирвана" подключились к мужской ярости того времени и выразили её. В песне я приняла образ анимы [персонификация женских качеств в психике мужчины], которая обладает своей силой. Я смогла спеть эту песню по-своему только потому, что они не показали там женский образ. В его руках было напряжение 220В, которое взорвалось и зажгло пламя по всему миру. Они подключились к чему-то такому, что уже существовало в массовом сознании.
   Я хотела понять, как мужчины воспринимают женщин и самих себя, что они думают о своих отношениях с ними. Парни из моей команды подходят и говорят: "Почему она мне не перезванивает?" А что последнее ты сказал ей перед тем, как она захлопнула дверь у тебя перед носом? (смеётся) Он признаётся и говорит: "Ну, я ничего такого не имел в виду". Боже, стоит разобраться в этом винегрете. Я хотела заставить людей осознать, что их слова имеют порой нежелательный смысл. Не из-за обиды или злости. Не люблю никого обвинять, это слишком просто. Мною двигало очарование. Мы говорим: "Надо открыться миру", но не умеем воспринимать иную точку зрения. Нельзя ожидать, что кто-то другой увидит всё вашими глазами. Я понимала, невозможно контролировать то, как люди слышат то, что ты говоришь, этого даже нельзя представить – отсюда я осознаю силу слов и звуков: если возникло недоразумение, значит, этому что-то послужило. Когда люди повторяют ваши слова, вы и понятия не имеете, что они означают для них - возможно, кто-то использовал некое слово раньше в токсичных отношениях. У каждого слова своё генеалогическое древо, поэтому, разговаривая с человеком, можно не иметь представления о его богатом внутреннем мире, о том, как он слышит. А как слушатель решает слышать? Слушаем ли мы действительно то, что нам говорят? Можем ли мы интерпретировать это по-своему и передать сообщение кому-то другому так, чтобы он его понял?
  Этот альбом должен был стать не о сегрегации [разделении], а о коммуникации и интеграции [объединении] мужчины и женщины, как равных сил. Для меня это казалось единственный способ проникнуть в головы этих людей. Мне хотелось показать, что у каждого утверждения есть две стороны: "Я проникну в ваш маленький клуб и приму ваши слова. А потом верну их вам обратно и покажу, какой силой они обладают". Слова могут ранить, даже если говорящий этого не хотел. Их сила недооценена. Слова сильны, они словно пистолеты. С помощью слов война может закончиться или начаться. Но ещё они обладают силой исцелять. И мужчины об этом прекрасно знают. Но редко берут на себя ответственность.
   Важно знать, что, возможно, по разным причинам люди могут не понять ваши сочинения или интерпретации. Поэтому лучше знать, кого привлекаешь в свою команду, и какую жёстокость можно услышать от тех, кто, как ты думаешь, понимают, о чём говорят. Вот почему я думаю, мы сделали правильный шаг, записав этот альбом. Людям близки эти песни, но смысл был не в том, чтобы исполнять их как следует. Лучше тогда идите и послушайте оригинальную версию. Сделать альбом перепевок чужих песен очень рискованный поступок, он может погубить любую карьеру. Единственная причина для него - происходящее на Западе последнюю пару лет. Играя кавер-версии, очевидно, не возьмёшь песню, которая не идёт с тобой на контакт. Но есть песни, которые воздействуют на меня, поэтому я держусь от них подальше, потому что прочту их неверно. Например, "Мечтай" группы "Аэросмит" ["Dream On" Aerosmith]. И мою версию "Как девственница" Мадонны ["Like a Virgin" Madonna] не обязательно обнародовать, хотя... В проект я взяла не только песни, которые мне понравились. У меня не было желания петь только о том, как мужчины негативно отзываются о женщинах. Меня всегда восхищало разделение полов. Само по себе разделение не обязательно негативно. Я всегда считала, что отдельный женский и отдельный мужской туалеты - великое изобретение. Есть бизнес, в котором женщины успешны, а мужчины нет. И наоборот. Но существует и опасная сторона разделения, я регулярно слышу это в мужских песнях, где к женщинам не всегда относятся на равных, у них вообще нет голоса. Поэтому данным проектом я решила произвести обмен между полами, объединяя мужские слова с женским восприятием. Мне хотелось построить мост, по которому женщина могла бы проползти по коридорам мужских глаз и зависнуть в их мышлении, точно так же мужчина может переползти по этому мосту и получить доступ к восприятию женщины, а её восприятие - очень интимная вещь!
   Муж отговаривал меня от этого проекта (смеётся). И я даже рада, что он так делал. Я не понимала, что мне это не по зубам. Я стала более-менее что-то понимать, когда он, видя, в какую сторону всё движется, предупредил: "Знаешь, Тэз, не думаю, что ты хочешь это сделать". "А я думаю, что хочу". Он сказал: "Тебе нужно быть осторожней". Я спросила: "Почему?" "Потому что может получиться дерьмо". "Ну и ладно". "Не думаю, что ты действительно понимаешь, как думают мужчины. Мужчины тоже толком ничего не понимают в женских мыслях, никто не знает, о чём думает противоположный пол в данный момент". Я ему: "Ты шутишь? Давай проверим!" Он ответил: "Какую песню я слушаю, когда думаю о нас?" Чтобы вообще решить, психику какого мужчины хочешь понять, нужна исходная точка. Я тоже захотела узнать, какую музыку мы слушали после "романтических минут". Мне казалось, это одно и то же, какой-нибудь "бум-бум". Оказалось, он слушал "Клэш" [The Clash – панк-рок, регги, хип-хоп]! "Клэш"?! Я решила, это полная чушь. Слава Богу, он не включал его при мне. Но в любом случае, он попытался что-то сказать. Я лежала на полу и думала, знаю, что делаю, но Марк сказал: "Если хочешь залезть в чужие головы, можешь просто попросить". Стало ясно, если я хочу сделать этот проект, мне нужно привлечь к нему кого-то из мужчин. Женщине сложно войти в мужскую психику, и я поняла, если хочу их понять, мне нужно разрешение. А не проецировать на них то, что, по моему мнению, мужчины слушают после занятий любовью. Если я собираюсь их препарировать, они должны быть моей контрольной и исследовательской группой. Я сказала: "Хорошо, я соберу небольшую лабораторию мужчин, и ты будешь одним из них", Он сказал: "Ладно, но я хочу принимать активное участие".
   Я собрала 25 энтузиастов из моего окружения со всех концов света, которых с любовью назвала моей "Лабораторией", чтобы посмотреть, как они реагируют. А также номинировать песни, написанные и исполненные мужчинами, которые что-то значили для них. Они стали для меня большим ресурсом. Меня всегда завораживало, как мужчины говорят, и как женщины их слышат. Как точка зрения меняется в зависимости от того, с какой стороны находишься. И как мужчины воспринимают то, что сказали другие мужчины, как они воспринимают себя. Суть всей истории - о мужчинах друг с другом. "Лаборатория" состояла из гетеросексуалов, гомосексуалов, бисексуалов, мужчин разных слоёв общества, культур и разного цвета кожи. Возник форум для разгона всевозможных мыслей. Они чувствовали себя неловко, но у нас была договорённость: ничего из сказанного не должно выйти за пределы комнаты, и их партнёры никогда ни о чём не узнают. Походило на религиозный процесс исповеди. Они никогда не сидели в одной комнате. Мы редко встречались, в основном чаще общались по телефону, - это предложила я. Я просвечивала их мозг рентгеном. Главным критерием было, как они воспринимают мужскую песню и что видят в ней. Поскольку я слышала совсем не то, что они. Разговоры с ними привели ко множеству инсайтов [озарений]. Они чем-то делились, что-то рассказывали, так мы пытались набросать идеи. Сначала я должна была понять, что человек говорит и как сам себя слышит. Но главная мысль - как женщины слышат то, что говорят мужчины. Я стала понимать, что я и мои друзья можем воспринимать одни и те же песни совершенно по-разному. То, что мы слышим, находится в похожей галактике. Но в голове формируется абсолютно иная картинка. Порой возникали совпадения, порой нет. Порой я была беспристрастна, а порой решительно была с ними не согласна, Порой я отстранялась и говорила себе: "Хорошо, я поняла, что повлияло на них". Некоторые песни заставляли мужчин чувствовать сострадание. Раньше я этого не замечала. Я увидела скрытный мир мужских эмоций. С ними было очень сложно, но своё исследование мы провели. Я искала себя, меня так интриговало, какая музыка определяла их, как они воспринимали женщин, что значила для них романтика, страсть, неистовство, как они злились - вся гамма чувств, почему они становились задумчивы. Мне понравилось такое проникновение, интеграция с их полом, возможность разбить лагерь внутри их психики. И я поняла, мужчины документируют свою жизнь музыкой. Некоторые женщины делают это обувью, журналами, в дневниках и фотографиях, и я не говорю, что все мужчины делают это, но поняла, у многих есть коллекции драгоценных компакт-дисков, охватывающие многие годы. У кого-то возникали смутные воспоминания, когда они выделывались под эту песню на вечеринке с какой-нибудь девчонкой, которая их уже и не помнит, у кого-то было по-другому: "Это когда она изменила мне, это, когда она ушла от меня, и я решил переехать сюда, это когда я попал в автомобильную аварию, и это когда все попали в больницу, это когда мой мир развалился, а это когда меня уволили, и я решил, что больше не буду математиком. А это помогло мне всё пережить". Когда ещё они показали бы мне музыку, которая была как карта их жизни. Так что альбом получился многослойный – здесь не просто версии на авторов, но и люди, которые принесли свои песни, истории и своё мнение о женщинах. У каждой песни своё свидетельство о рождении, если понимаете, что я имею в виду. У того, кто создал эту песню, были истории, которые сплелись с ней, что повлияло на мой выбор. И особенно сильно на меня повлияло двое мужчин [муж Марк и друг Нил Гэйман], отбор нужных песен закончился быстро.
   Моей целью было не просто занять противоположную точку зрения. Да, меня напугало, что некоторые женщины не чувствовали себя в безопасности рядом с мужчинами, в игру вступал афродизиак мужского доминирования. Порой я уходила в слезах, но мы, женщины, тоже вносим свой вклад в это определение. И я решила создать альбом, где слова отразили бы гамму сострадания, интриги, страха, конфронтации – всё вместе. Большинство песен были выбраны моей лабораторией. Пусть мне нравятся некоторые авторы, я их уважаю, но всё-таки проект больше о том, как мужчина говорит и что женщина слышит, что в свою очередь привело меня к тому, как мужчины говорят и что слушают. Отсюда песни, которые резонируют с ними, а не то, что я о них думаю. Вот тогда я действительно осознала семена, которые пустили корни мужской злобы и ярости к женщинам и геям, к чему все привыкли, - не могу сказать почему, - я не социолог. В горах много лыжных трасс, есть очень сложные, а есть для новичков. Все песни, которые оказались на альбоме, должны были резонировать с нашим временем, независимо от своего возраста. Даже если она была написана 30 лет назад, то всё равно должна была подходить социально и внутренне. Я хотела создать современную мифологию. Если песня не соответствовали этому критерию, даже если мне очень нравились, для альбома я её не рассматривала. Песни должны отражать популярные идеи нашего времени. Мне был интересен подтекст современности, где много шероховатостей, нет сострадания, и люди очень нетерпеливы друг с другом. Наше время - не фестиваль любви. Это не 1968 год. Нас окружает язык насилия. А все наши чувства - зеркала реальности.
   Я разговаривала и с женщинами, но не верю в женское сообщество. Чаще всего я слышал фразу: "Ты так думаешь? Я думаю, ты совершенно неправильно поняла это..." Но в итоге у меня были песни, которые в некотором роде представляли современные мифы. У песни должен быть замысел и своя точка зрения. Решая перепеть мужские песни, я подумала: "Принимая слово мужчины, принимаешь его семя. Принимая слово женщины - семени нет. Смотрите, мужчины, вот ваше семя, и вот как оно звучит, когда попадает сюда (указывает на горло), голосом женщины. Я посею ваше семя в почву женского голоса, чтобы завершит процесс" - тогда она уже не объект, а личность. Мне понравилось такое преосуществление [богословское понятие, используемое для объяснения смысла превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа и объяснения его реального присутствия. Когда нематериальное становится материальным], мне это показалось правильным. Знаете поговорку: "Мужчина всегда держит слово". Но нигде не говорится "Мужчина и женщина всегда держат слово". Посмотрим правде в глаза, до недавнего времени женское слово ничего не значило, только если ты не королева Елизавета 1-я или Клеопатра. За нас поручались наши отцы. Их слово имело значение. Я решила объединить одно с другим. Я залезла к ним в головы, и если обращу их слова против них же самих, это будет шах и мат. Не нужно ничего менять, за тебя всё скажет музыка. И без единого изменения - в тексте меняется всё.
   Когда я кормила ребёнка грудью, у меня возникла хорошая мысль: а какими матерями были бы мужчины? Многие друзья звонили и спрашивали: "Каково это - быть экосистемой?" Им всем было любопытно, каково это - носить в себе жизнь, быть человеческим домиком на тонких каблучках, организмом-хозяином. Их действительно интересовала сама беременность. А мои подруги больше старались свалить с хвоста. Мужчины были более заинтересованы в силе, дарующей жизнь. Эта разница во взглядах заинтриговала меня. Отсюда возникла ассоциация. Мне нравится идея, что мужчины - это питательная сила, а я - домик на каблуках. Было бы здорово, если бы мужчины могли стать матерями. Думаю, некоторые были бы хорошими организмами-хозяевами, если бы на девять месяцев отложили водку и сигареты, почувствовали бы всю эту хрупкость Тогда наша планета была бы совсем иной. Я шучу, конечно, но вы понимаете, о чём я. Не знаю, как это выглядело бы физически. Но у некоторых мужчин сердце в правильном месте. Я подумала, в каком пространстве мужчины могут быть матерями, и мне показалось: творчество и написание песен – подходящее место. Эта мысль была довольно приятна".
  Рон Шапиро [Ron Shapiro]: "Когда артист исполняет песни, которые любят многие люди, это почти всегда задевает самолюбие, остаётся надеяться, что кавер-версия вызовет позитивную реакцию и будет познаватльной. Но Тори всегда была храброй и не боялась экстремальных реакций. На самом деле она провоцирует, и благословит её за это Бог".
  Тори: "Иногда люди неправильно истолковывают вещи. Когда вышел это альбом, поклонники некоторых артистов немного растерялись и не задумались, почему я сделала его. Они приняли это на свой счёт. Я была удивлена ответной ненавистью, которая только усилила мою решимость сделать так, чтобы голоса этих женщин прозвучали громче. Иногда люди расстраиваются, когда представляешь им альтернативную точку зрения. Но артист не обязан делать людям комфортно. До 11 сентября уже было много злобы. Если собираешься приукрасить насилие, я приду за тобой. Этот проект очень опасен. Здесь нет моей ДНК. Не я мать этих песен, их матери - мужчины, которые их написали, но я стала кем-то вроде приёмной матери. К этим песням нужно было подходить по-другому. Своих детей воспитываешь иначе, чем приёмных. Я разговаривала с учителями, которые много общаются с детьми: они заботливые и любящие, особенно в некоторых школах Монтессори [идея свободного воспитания]. Словно опекуны. Но дети не твои. У них нет общей ДНК, но они как родственники. Я была целостно преданна произведениям, а не композиторам. Авторов этих песен я не предупреждала о своих планах. Я не получала их разрешения и лично не подходила. Но я обратилась к их менеджерам, чтобы они были в курсе. Я держала свои интерпретации под шляпой до последней минуты, потому что не искала одобрения. Дело не в том, что они согласятся со мной - я таким не занимаюсь! Я знаю закон песни, знаю протокол, и идти к ним предполагает, что я не знаю протокола. Я знала об опасности, поэтому мне не нужно было контактировать с ними. Было бы похоже, будто я прошу у них разрешения, но я не хочу, чтобы их мнение обесценило этот проект. Представьте, если бы Лу Рид сказал: "Какая безумная идея! Кем она себя возомнила?" Может, это была бы его самозащита. Большинству мужчин не нравится, когда им показывают зеркало. Эти мужчины написали свои песни, больше они не имеют к моему проекту никакого отношения. Это я говорю: "О'кей, ребята, хотите, поиграем?" Я воспринимаю всё так, словно у меня начались отношения с дочерьми этих композиторов-мужчин. Мне хотелось ощущения, что я дружу с их детьми.
   Честно говоря, берясь за такой проект, нужно определиться: вы хотите отношений с дочерьми или матерями? Представьте, я могу дружить с людьми, даже не пытаясь подружиться с их родителями. Главное - ваши чувства к тому, с кем у вас отношения. Я должна была оставаться верной своим отношениям с дочерьми. О чём думают мама и папа, не имеет значения. Только не говорите, что вы ходите в рестораны с матерью каждой женщины, с которой встречаетесь. Многие секреты нельзя доверить родителям. Своей матери можешь многое рассказать, но есть вещи, которые не расскажешь. Часть развития возникает в отношениях с людьми, у которых нет с тобой генетической связи. Дело в кругозоре: "Вау, теперь я вижу мир иначе, потому что пообщалась с этим человеком". Я подошла к этому вопросу без высокомерия, будто многое понимаю. Но я понимаю закон песни. Существует закон этики, когда берёшь чужой детский труд, разгадывая его секреты. Поэтому я завязала отношения с песнями, а не с их мужчинами-матерями. И я уважаю эти отношения, песенные структуры остаются нетронутыми, потому что это их отношения: матерей и дочерей - это незыблемое, живое. Я пришла не оправдывать то, что эти люди сказали или не досказали. Это комментарий, как женщина слышит мужские слова. Я взяла эти песни с собой на весенние каникулы и оторвалась с ними на славу. Именно так поняла, что поладила с ними. Я могла заползти в пространственную структуру, подойти к каждому звуковому существу и сказать: "Привет, меня зовут Тори. Я хотела бы узнать ваши секреты, услышать ваш подтекст, услышать то, что вы хотите рассказать".
   Но я не подозревала, что, посадив в своём саду мужское семя/замысел каждой песни, взамен придётся отдать маленькое яичко (смеётся). Так устроена страна мифов. Это какой-то странный и таинственный мир. В мифологии всегда происходит взаимообмен, но я не знала, каким он окажется здесь. Разбирая каждую мужскую песню, я ощутила женское присутствие, что меня удивило. Некоторых женщин мужчины как бы подразумевали в песнях, других отразили явственно. Сперва мне было не по себе. Я краем глаза смотрела на неё и думала: "Я окружена тестостероном, а что она тут делает?" Она анима автора, или может это он сам в женском обличии, или она самостоятельная героиня? Может, она часть меня или только крошечный кусочек? Мои собственные песни - это мои песенные девушки. Другие авторы могут не думать о своих песнях в таких терминах, но я думаю. Я их мать. У меня очень много песен-дочерей… "Кожа" [Leather – с МЗ] часто навещает меня на концертах: "Я здесь, вдохни меня, распробуй на вкус, сегодня вечером я буду на этой сцене с тобой". Но я не знаю, где она сейчас. Понятия не имею, где она сеет хаос. Я знаю, она встречается с людьми и заводит друзей, но я не хочу знать их всех. Да, мы подружились, поделились секретами, но некоторые вещи маме не рассказывают. Это правда. Я подхожу к этому осмысленно. Слышала, скоро она навестит меня, но не знаю, что у неё в чемодане! Не знаю, сколько она выпила с нашей последней встречи. На этом альбоме нет моих песен, но я прожила с ними несколько месяцев, и, наверно, они стали метафорой, которую я обычно применяю в своей работе. Они стали для меня незнакомками. Не могу сказать, кто возник первой, но, по мере погружения в проект, их становилось больше. Я много думала об этих женщинах... Откуда они взялись? Что им нравится? Что они думают? Мне нужно было принять разные образы, чтобы они не слились в одну. В итоге 12 песен рассказаны 13 женщинами (в одной есть близняшки), у каждой своя история и своё отношение к своей песне. Я попыталась проникнуть в характеры этих женщин. Каждая подходила ко мне и говорила: "У меня есть своя точка зрения, которую, возможно, тебе будет интересна. Она полностью изменит смысл". Я решила, песни должны петь разные женщины, тогда они берут на себя ответственность за свои слова. У каждой своя история, ясное объяснение. Они дают ощутить, когда слова причиняют боль, а когда исцеляют. Они начали бить по мне со всех сторон - просто пришли и захватили власть. Анима во плоти. Возникало чувство, будто мною что-то овладевало, иногда это были архетипы, персонифицированные существа. Даже не знаю, как их назвать. Удивительно, что, желая проникнуть в мужские головы, героини их песен, в итоге, получили доступ к моей. Та или иная женщина могла связаться со мной в любой момент, но во время исполнения, я не чувствовала, что это делаю только я. Глядя на них, у меня нет ощущения, что я смотрю на себя. Когда у меня возникло чувство к этим женщинам, я пошла по их следу. Те, которых я в итоге записала, встретили меня открыто. Они оказались странными незнакомками, откуда и пришло название альбома. Сначала я хотела назвать его "Отсос члена" [Suck Cock] , но мне не позволили (смеётся).
  Эти женщины не я, и я не они. Некоторые из них даже пугают меня. Но их грани есть в каждом из нас. Я могу каждую найти в себе. Когда образы этих женщин стали очень конкретными, я смогла представить, как они выглядят, и для буклета сама сфотографировалась в их ролях. Визуальной команде я рассказывала о них, иногда очень личные вещи, чтобы помочь героиням воплотиться в третьем измерении, стать осязаемыми. Кевин Окуэн [Kevyn Aucoin] делал макияж и создавал их внешность. Он связывал части моего лица. Мне не положено рассказывать об этом, но у многих знаменитостей на фотографиях связано лицо. Это ленты с нитками, которые кладутся под подбородок, тянутся вокруг скул и лба, и создаётся мини-подтяжка. Нити связываются под париками или в волосах. Носить их – пытка. Многие известные вам люди на телевидении, вы даже не представляете... Но именно так создавалась разная этническая принадлежность героинь разных историй.
   Известный фотограф Томас Шенк [Thomas Schenck] сфотографировал меня в характере каждой из этих поразительно разных, но одинаково пленительных личностей. Он привёл парня по волосам – мастера париков, это был Уорд Стегерхук [Ward Stegerhoek]. А стилист Карен Биннс [Karen Binns], с которой я работаю много лет, помогала сделать облицовку плоти. Всё это попытка заставить других людей узнать в героинях себя. На альбоме четыре разных обложки. Как в журналах. Например, "Elle" иногда делает две обложки одного и того же номера, и менеджеры смотрят, какая лучше продаётся. Мне любопытно, какую Тори хотят мои поклонники - холодную, горячую, шлюху, девственницу, гламурную кошечку, близнецов или библиотекаршу.
  Одна женщина сказала, этот альбом словно моя ООН архетипов. Архетипы - это своего рода дорожные карты, которые могут раскрыть психику. Тогда можно заползти внутрь и увидеть, что происходит. Наверное, так и есть. Я подумала, если создать пантеон женщин нашего времени, произошедших от мужского семени - мы наведём мосты друг к другу. В итоге получилось так, словно женщины и мужчины окружили друг друга, наводя мосты. Возможно, тогда мужчины смогут заползти под кожу этих женщин и услышать, как они воспринимают то, что им говорят: "Давайте всмотримся в эти песни, заберёмся в разум этих мужчин и поселимся в их головах. А потом дадим им возможность проползти по мосту и оказаться в шкуре разных женщин, чтобы понять, как они услышали написанные ими слова". Мужское семя оплодотворило лоно женского голоса. В этом альбоме присутствует Y-хромосома. Я попыталась дать женскую точку зрения. Не всех женщин, но одной, и это мой подарок мужчинам, которые скажут: "Так вот как она в действительности услышала то, что мы сказали".
   В пантеоне не обязательно все ладят друг с другом, но они все там. Нам нужна Персефона вместе с Афродитой, в ком-то можно увидеть Артемиду или Афину, в ком-то Психею. Тут все богини. Кроме того, в пантеоне нужен Зевс - есть желание поговорить с этим парнем о женоненавистничестве. От Зевса не обязательно получаешь магию Диониса, но они нужны оба, потому что это пантеон. Это мини-пантеон нашего времени, не столько самих авторов, сколько их творчества, их песенных детей, ведь на каждого из них тоже что-то влияло. Я построила пантеон девушек мечты, которых создали эти мужчины, и проявилась ярость, скрытая под ними. Нил Гэйман посмотрел на меня и сказал: "Ты выразила свои впечатления о мужчинах, теперь мужчина должен выразить своё впечатление о твоих впечатлениях". Мы с ним потратили много часов, беседуя и задавая вопросы. Я не всегда вижу женщин, как он, - но это его право. Впечатления Нила были очень важны, Он знал предысторию, знал этих героинь. Для меня это был взаимообмен, а не захват. Как я уже говорила, дар оказался в том, что двери оставались открыты, и человек мог войти без необходимости... стучать и наблюдать, как слово становится плотью.
   Когда создаёшь собственную работу, и ты её мать, работе добавляется твоя ДНК, и возникает определённая генетическая связь с вашими собственными песенными детьми. Но, предлагая свою песню, вы не увидите процесс, нет никакой предыстории. Возникают разные точки зрения. Отсюда напряжение противоположностей. Которого нет, когда всё понятно, многое у меня внутри, но это лишь моё заявление. На альбоме дети тех, кто их создал, и я отнеслась к этому с уважением. Чувствую, словно сама родила эти песни, пытаясь трансформировать и транспонировать [транспозиция – изменение музыкальной тональности для удобства пения] их, дать им другое понимание. Но я не ожидала, что, построив мост для перемещения в звуковую структуру, возник справедливый обмен: заползая внутрь пространства, оно тоже может заползти внутрь вас. Мужчины тоже должны почувствовать, что могут заползти внутрь героинь. Некоторым это удалось. Те, кто работал над проектом, подумали: "Я не подозревал, что вы слышите всё так. Я всё воспринимаю по-другому". Со своим материалом я не смогла бы достичь этого, потому что нет точки отсчёта от их личного восприятия. В данных обстоятельствах я решила пойти этим путём, если бы мне предложили снова сделать такой альбом, я поступила бы совершенно иначе, концепции бесконечны. Чтобы имелось восприятие, что-то уже должно существовать, но созданное не твоими руками, не будет смысла - ты мать своего творения, а мать всегда любит своего ребенка, пока психологически здорова.
   В этом туре я играю только на рояле и некоторых старых клавишных. Так интимнее. Я этого не делала с 1994 года. Как музыканту, мне это довольно сложно. Совсем иное шоу, с группой, на сцене идёт диалог. Даже если аудитория не присоединяется к разговору, он всё равно происходит между музыкантами. Когда ты одна, нужно осознавать каждый глоток воды, которым смачиваешь горло, каждый вдох, каждую часть шоу. Времени простоя нет. Концерт ритмичен от макушки до хвоста. С группой барабанщик перетянет внимание на себя, пока смачиваешь горло, шоу продолжается, пока я собираюсь с духом. Выступая сольно, даже собирание себя становится частью ритма и разговора, всё обнажено, я словно голая.
   На альбоме все песни были созданы могущественными мастерами слова, согласны вы с ними или нет. Но это не трибьют-альбом [tribute – муз.термин "дань автору"]. Мне хотелось сблизиться с некоторыми великими поэтами моего поколения, таким как Нил Янг, Лу Рид. Заглянуть им в глаза и узнать, о чём они думают. Здесь уважение - очень коварное слово, я не произношу его беспечно. У многих авторов с этого альбома большое наследие, но ни с кем из них я лично не знакома, поэтому меня не соблазнил их авторитет. Он не повлияло на мой подход к альбому. Не знаю, как бы я к ним относилась, если бы знала кого-то из них. Поэтому воздержусь от суждений. Можете назвать меня циничной; не знаю, цинизм это или попытка не жить в стране фантазий, но я воспринимаю человека только по его работе, а не по славе. Это справедливо. Некоторые могут быть великими поэтами, но я могу не согласиться с их суждением. Некоторые могут быть женоненавистниками, и при встрече мне нечего им будет сказать, но я могу оценить: "Это великий поэт; отличный автор песен, но придурок". Что не должно мешать признать: "Вау, этот человек создаёт напряжение. Он умеет поднять довольно жестокие вопросы". Все песни разные и отличаются друг от друга. Некоторые будут самыми сострадательными, какие вы когда-либо слышали. Другие напугают. А некоторые заставят дважды подумать. В некоторых песнях слова прекрасны. В других есть сострадание. Некоторые словами сеют смерть. Показывая ранящие слова с другой точки зрения - возникает исцеление. Я не применяла к песням привычный шаблон. Нужно был воспринять каждую песню как индивидуальность и действительно выслушать её. Изучив их песни, я поняла, как они решают свои музыкальные конфликты, потому что вползла во все их структуры, проанализировала чертежи этих архитекторов, прожила с ними и продышала. У меня возникает аналогия с архитектурой. Как будто мне в руки попали чертежи 12 разных архитекторов, где было показано какие компоненты они используют в своих зданиях. Мне нужно было найти свой подход. Архитекторские правила применимы и к звуковой структуре.
   Я провела с ними много времени, наяву и во сне, изучила их музыкальный словарь – но на этом всё и закончилось. Я могла бы понять их политические взгляды, но мне это было не важно: "Ладно, не будем углубляться в детали. Следующий!" Я не хотела отвлекаться. Если автор женоненавистник, это не значит, что его работа не принадлежит пантеону. Фильтрация - это способ вызвать осознанность. Политически мы по разные стороны баррикад, дело в силе слов, и нет сомнений, что все эти песни очень сильны. В некоторых моих песнях, таких как "Профессиональная вдова", проникают другие персонажи, и я думаю, было бы очень интригующе, если бы кто-то спел эту песню, скажем, с точки зрения официантки. Этот же альбом о силе слова, о насилии и самосознании, которое ещё часть моего процесса самоинтеграции. Большинство женщин понимают слова мужчин превратно. Язык не статичен. Чужие слова всегда можно интерпретировать.
   Люди считают этих авторов моими героями, но их сбивает с толку моё к ним отношение. Некоторые музыканты говорят: "Тори облажалась". Они думают, я глупая, разочарованная и, вероятно, фригидная истеричная сучка, цель которой - кастрировать мужчин. Другие разделяют моё разочарование; я знаю некоторых музыкантов, которым не нравится, насколько бессмысленными стали рэп и хип-хоп. Не обязательно восхищаться гуру или героем. Это может быть некто, с кем я поспорила, и он показал мне существующую точку зрения, которую нужно хотя бы попытаться услышать. И вместо того, чтобы сказать: "Сколько мужских гетеросексуальных подлостей за последнюю пару лет направлены на женщин", я говорю другое, я не хочу в ответ поступать так же. Не хочу вызывать такую же реакцию. Я просто вошла в мужское племя. Изучив сотни и сотни компакт-дисков, я чувствую самые мощные источники энергии. Есть и другие электростанции, без сомнений. Были песни, к которым я не нашла подход, мне ничего не удавалось. Я смотрела на песню с желанием сделать её, мне нравилось её звучание, но потом в пятницу вечером я шла в караоке в местный ресторан. Мне очень хотелось исполнить "Страх перед Чёрной планетой" [Fear of the Black Planet] группы "Public Enemy". Вспомните, как они вдохновляли. Я очень уважаю этих ребят за их мощь и отстаивание своих взглядов, и я задумалась над песней. Там поётся о белой женщине, которая полна страха. Она на какой-то там планете и очень напугана тем, что там одни только чёрные парни. Она понимает, что один из них может стать её парнем, но её преследует образ её белого отца. Она боится, что он может сделать, если у неё будут отношения с чёрным парнем. И такое там напряжение, этот вопрос, сможет ли её отец это принять… И это непростой вопрос, в песне глубокий смысл. Я решила, что образ белой женщины, поющей о "Страхе перед Чёрной планетой" может сработать, её необходимо сделать, если учесть, о чём эта песня. Этот альбом заставил меня задать себе вопрос: А во что я верю? – Для меня это было важно. Мне казалось, что в 2001 году пришло время белой женщине спеть эту песню, но я так и не смогла найти путь к ней. Их работа подвигла меня на написание МЗ своей приверженностью убеждениям. В чём наши убеждения? Во что вы верите? Но к тому времени, пока я думала, что знаю, как этого добиться, я была в микшерной, и у меня заканчивался пар, мне было необходимо противовоспалительное средство. У меня болела голова. Этот проект потребовал много исследований. Ещё я хотела поместить на альбом "Любимое стихотворение Марлен Дитрих" Питера Мэрфи ["Marlene Dietrich's Favourite Poem" Peter Murphy]. Но моя версия слишком мало отличалась от его. Также я с удовольствием исполнила бы на клавесине "Меня тошнит от тебя"" Игги Попа ["Sick of You" Iggy Pop]. Он типичный супермен, который заслуживает, чтобы его мачо-лирика наконец вернулась к нему, как бумеранг. И мне нравится слово "клавесин". Думаю, удивительно, когда такие прекрасные, старомодные инструменты возникают в такой грубой рок-песне. Но я не нашла вовремя подходящий клавесин, а мы очень спешили. Момент был упущен; у моих проектов есть дата истечения срока. Я быстро загораюсь, но как фейерверк: сильный шум и яркие огни, а потом всё исчезает. Все песни разные, вот почему в студии мне иногда требуется время - чтобы найти её. И у меня оказалась отличная команда: "Лаборатория мужчин", музыкальная группа со звукорежиссёрами, музыкантами и мной. Ведь задача продюсера - собрать подходящую команду для проекта".
  Эдриан Белью [Adrian Belew – гитарист группы "King Crimson", работавший с Тори на этом альбоме]: "Когда я приехал делать запись, все треки были закончены, на многих был вокал и прочее. Это необычно, многие зовут меня, когда ещё не записан вокал. Поэтому, играя, я пытался ответить её голосу, чего я обычно не делаю. Но, как я понял, Тори словно сразу даёт концерт. Здешние люди излучают другую энергию. Всё гармонично. Там царило настоящее товарищество. В какой-то момент Тори стала танцевать рядом со мной, когда я играл. Это создавало электричество".
  Тори: "Что было сначала: курица или яйцо? Этот проект не чёрно-белая ситуация, иногда песни возникали вместе с героинями, а иногда возникала предыстория, тогда я обращалась к помощи другой команды – визуальных артистов. Мы начинали размышлять о героине и как материализовать её. Поэтому было несколько команд: контрольная группа, предлагавшая песни, которые что-то значили для них, затем музыканты и звуковая группа, пытающиеся интерпретировать песни и записать их, и визуальная группа, дешифрующая видения, шепотки и послания, которые я собирала, чтобы насытить визуальный образ. Иногда, чтобы принять вызов и увидеть проект дома, нужна не просто одна идея. Было довольно много разнообразных идей, над которыми мы работали одновременно. И многие песни возникали сразу, как на концерте, приходится с ней разобраться.
  Когда кто-то перепевает твои песни - это самый большой комплимент, который можно получить, даже если они поджигают мне пятки или занимают противоположную позицию в сюжете песни, выставляют мою руку вперёд. Кто-нибудь может сделать кавер на одну из моих песен и показать насколько моя героиня неприятна, а их персонажи хорошие. Я приветствую всех, кто может в моей работе найти что-то своё. Это значит, вы являетесь частью чего-то большего, чем вы сами. Когда кто-то думает, как сделать твою работу своей – это многое значит. Даже если они обо мне не высокого мнения.
   Когда становишься успешным автором, возникает какой-то католицизм с его позором. Чтобы иметь возможность писать, приходится отказаться либо от счастья, либо любви. Я отстранялась и думала: "У нас не так уж много работ, написанных людьми, перешедшими на другую сторону". Я получила несколько реакций от авторов оригиналов, хотя об этом не просила. Они присылали сообщения. Но я не добивалась от них ответа, потому что суть была не в этом. Я была предана их песенным детям. Конечно, я не поладила со всеми матерями, но сохраню это между мной и ними, потому что речь не о том, что они подумали. Ни к кому из авторов я не испытываю враждебности. Не знаю, сможем ли мы выпить по чашечке чаю вместе, меня бы удивило, с кем из них я поладила бы. Но, работая над этим альбомом, я качала на руках свою дочь. Поэтому, слыша всякий раз, как мужчины гневаются на женщин, я чувствовала, это направлено не только на меня и на мир взрослых. Посмотрите правде в глаза, большинство мужчин хотят быть чёрными, или им приходится оглядываться через плечо на женщину, которая собирается занять их место. Наше поколение первое столкнулось с тем, что в некоторых семьях добытчицы женщины. Я пыталась понять, каким было общество и поп-культура в прошлые время. Но я не понимала, как сильно в конечном итоге это повлияет. Что побудило меня заняться этим проектом. Некоторым из авторов этих песен мне нечего сказать. В мачо-текстах до сих пор не слышно женскую точку зрения. Некоторые считают, что можно иметь власть над другим человеком. Люди имеют право на свои убеждения, но это не значит, что нам нужно обмениваться друг с другом опытом. Многие думают, я высказываюсь об определённых артистах, но это не так. Я говорю о философии, в которой женщину режут, а из геев выбивают дерьмо. И мне было не важно, одобрят ли меня авторы этих песен – песни уже самостоятельны. Ну и что, что они их написали! Я вот написала "Я и пистолет" [Me and a Gun – песня с МЗ], поделилась своей точкой зрения. Но ко мне приходили письма от насильников, которые поняли эту песню совершенно иначе. Это нормально, когда используешь миф, а потом отпускаешь его. Но были и те, кто писали: "Раньше я никогда не думал об этом с вашей точки зрения".
   А мне что – надо было высказать мнение героинь женских песен? Нет, так не получится взаимообмен. Я не знала, как слова этих мужчин овладеют мной. Я думала, что с помощью них узнаю что-нибудь о них. Вместо этого я узнал кое-что о себе. Молодые люди говорят много такого, что интригует меня. Мне нужно было чётко понимать свою преданность замыслу, и какие тайны и тени таят в себе песни. Я говорила, что хочу увидеть реакцию, которая, как мне казалось, должна произойти. И пусть у меня не всё получилось, но реакция не заставила себя долго ждать. Один журналист сказал: "У некоторых моих коллег возникли серьёзные проблемы с вашим альбомом". Я спросила: "Почему? Вы можете слушать версии, которые вам нравятся", Он ответил: "Кажется, будто ты сделала это, чтобы причинить боль..." Как обычно, всё неправильно интерпретируют, но всем всё понятно. Я сказала: "Нет. Вы можете чувствовать себя захваченными, потому что я вступила на некую священную землю. Но нужно кое-что понять - вы не можете контролировать чужое восприятие". Я стараюсь делать работу, которая создаёт мысли и дискуссии. Так я провожу своё исследование. Этот альбом много обсуждают, потому что он о власти и об определении могущества. Впервые женщина проникает в мужскую психику. Мужчины, наденьте женский размер. Втиснитесь в женскую одежду, как я втиснулась в вашу. Сегодня многие мужчины только берут от женщин, и я захотела взять их семя и опустить его сюда, в женский голос и познать его… Вот как выглядит ваше семя, когда оно прорастает в горле женщины. А свою новорождённую дочь я назвала продюсером этого альбома".