"Альбом атакует то, как поколение за поколением грех был посеян и внедрён в психику. Как дочь священника, я была воспитана с мыслью, что секс – это удел дьявола. Положительным в нём было только продолжение рода. С помощью секса можно заставить кого-то ненавидеть себя или чувствовать себя хорошо по отношению к себе. Это власть, и многих возбуждает, когда их подавляют"

ABNORMALLY ATTRACTED TO SIN – 11 – НЕНОРМАЛЬНО ПОДВЕРЖЕНА ГРЕХУ

Невинный грешок застиг тебя врасплох
Там, у церкви, пышная ива шелестит:
"Не входи, если ты
Ненормально подвержена греху"

Тебе она кажется неживой,
Но её бедра покачиваются в ритме естественной веры,
Что предоставила бы твоему заблудшему сердцу
Тёплую часовню
Ты уснёшь на её колокольне и проснёшься
Ненормально подверженным греху

Невинный грешок,
Ты мне знаком
Истории о страстном влечении
Теряют силу без куплета,
Ритмичные гимны затаились там, у церкви.
"Не входи, если ты
Ненормально подвержена греху"

Возможно, она мертва для тебя
Такая вера, которая может отдавать
Подвержена греху

("Я почувствовала, мы должны снимать видео в старой церкви Великобритании, откуда всё пришло в Соединенные Штаты и стало важной частью Америки. Мне показалось, если вернуться туда, откуда возникло определение греха, и к идее, что мать не может быть сексуальной, потому что это недуховно, - вернёт нас к идее эротической духовности. Дело не в том, есть ли у нас золотые наручники, а в том, каково наше душевное состояние, когда надеваешь их, и кого выбираешь по другую сторону этих наручников. Фотографии к альбому создавались во время звучания музыки и бесед о Другом существе, о самих песнях, и о том, что стоит за ними. Женщины в песнях – матери, которые, по мнению большинства, всегда в порядке. Но те, кого я встречала, были не в порядке. Многие. Во время кризиса я вижу, как женщины страдают и не осмеливаются показать свои страхи. В конце концов, задача матери, прежде всего, держать всех вместе. Ты то, во что ты веришь, - женщины должны найти в себе эти силы. Я начала чувствовать то же самое и поняла себя. Иногда, матери отстраняются от идеи "эротики". От мысли: "эта женщина держит хлыст", а через два часа сидеть за столом в кафе с мороженым. Всё зависит от храма Святого Духа и от того, что внутри этого хлыста, а кто находится по другую его сторону, потому что это действительно метафорично. Для меня фотографии: наручники, хлыст, – во многом связаны с ментально-эмоциональным общением с самой собой или с Любовником.
  Меня привлекают всевозможные вещи, которые патриархат, вероятно, считает угрожающими. Мы должны освободиться от власти мужчин, которые на протяжении сотен лет диктовали и предопределяли, что значит грех для женщин. Есть разные способы взглянуть на название песни. Осуждать всех женщин – само по себе грех. Если говорить о грехе, оплакивающем сексуальность и духовность, обратите внимание на власть. Как мы судим о себе, основываясь на наших патриархальных взглядах через систему веры. Меня интригует, как мы принимаем их восприятие греха и определения власти, ни на минуту не задумываясь: "Подождите, это унизительно!" Почему мы определяем эротику как нечто унизительное? Почему эротика не может сочетаться с духовностью? Величайший грех – потребность контролировать другого человека до такой степени, что он теряет свою самооценку ради тебя, потому что ты ловко манипулируешь им. Такие люди не поднимут руку и не скажут: "Я делаю это из зависти". Мужчины запрограммированы парировать и атаковать, в то время как женщины – реагировать и защищаться, сдерживаться, что в области шахмат означает обречённость. Женщины запрограммированы не только сексуально и духовно, но и интеллектуально, они выбирают жизнь на перспективе страха, а не самоутверждения. Мне кажется, грех – самая контролируемая концепция, которую нам дали, и которой мы следуем долгое время. Он разрушает отношения и браки, из-за него возникают незаконные связи. Почему я не могу завести незаконную связь со своим мужем? Если он у меня один! Когда нам диктуют, что такое грех, мы стремимся увидеть его в своей жизни на каждом этапе и в каждом решении, и это влияет на наш выбор. Почему существует порноиндустрия? Конечно же, это реакция на консервативное поведение, иначе её бы не было. Так откуда же взялась идея сексуальной магии? Концепция греха в нашем обществе говорит о чём-то плохом. Я выступаю против этого. Многих мужчин и женщин возбуждает мысль иметь власть над кем-то, или чтобы их подавляли. Это афродизиак. Почему же нас не заводят люди, которые нас уважают? Когда уважение и любовь больше не являются частью акта, тогда эмоции выходят за рамки, и секс превращается во власть над другим, что и вызывает оргазм. Но те, кто злоупотребляет своей властью, на самом деле ею не обладают. Нужно переосмыслить, что является грехом, и выкинуть то, что нам пытались внушить. Но мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, насколько я разъединена сама с собой и как религиозные институты держат массы под контролем. Поскольку сексуальность лишена духовности, мы умираем с голоду и жаждем объединить эти два понятия, но не знаем как. Западный мир голодает. Даже несмотря на то, что люди страдают ожирением, они самые толстые люди в мире, умирающие с голоду. Мы обращаемся к мысли, как ценить себя, свой выбор сексуальности и духовности в отношениях. Вопрос, который, возникает в связи с этим, звучит так: "Когда ты контролируешь ситуацию и всё ещё во взаимном проявлении власти?" или "Когда тебя подчиняют?" Я почувствовала, если мы собираемся пройти по линии эротической духовности, а это довольно сложная линия, я поняла, эти два слова обычно не оказываются на одном столе в одном предложении. Но по этой тонкой линии нужно было пройти. Я пытаюсь практиковать это в собственной жизни, но для дочери священника это был долгий и трудный путь борьбы с идеологией. Чтобы изгнать её из моей сути.
  В моей жизни женщины много восхитительной чувственности, и это произошло после того, как я вышла замуж и стала матерью. Тогда я избавилась от многого позора, который возник в моём воспитании. А также я приняла на вооружение, что человечество существует именно благодаря похоти. Проблема в том, что отцы церкви, вероятно, испытывали сильное вожделение, боялись его и не знали, что с ним делать. В итоге они сделали его грехом, но здесь кроется ловушка, потому что похоть – естественная вещь. Всё дело в том, как ей распорядиться. Иисус всегда был примером сострадания и примером личной свободы в противовес механике будущих поколений. Слово "Христос" существует в христианстве, но я не вижу в этой религии сострадательного Христа, когда христиане анализируют образ жизни других людей. Вот тут-то, думаю, мы спотыкаемся и передаём свою силу другим. Но моя самооценка должна основываться на моём отношении к себе. В итоге мне не нужно было чьё-либо одобрение, чтобы сформировать свое духовное мировоззрение. Если бы я проснулась в альтернативной вселенной, где никто не знает, кто я, и у меня нет менеджера, но нужно место с роялем, или я привезла бы собственную маленькую "Ямаху" с колонками, я бы солгала проституткам прийти покаяться в Объединённую методистскую церковь в Остине, раздала бы листовки. Они пришли бы к 8 вечера, - надеюсь, проститутки оказали бы мне услугу, потому что я всегда хорошо с ними ладила. Может, вместе с ними пришла бы тысяча человек, то я бы выступила в Объединённой методистской церкви. Так что все определения священной сексуальности изменились для меня за последние несколько лет. Вы, вероятно, знаете, что корпорации изобилуют правыми христианскими взглядами. Это не просто изолированная ситуация, по всей Америке существует движение, которое направлено на подчинение женщин на всех уровнях. Они повсюду. Есть корпорации, которые мыслят как я, но бред в том, что в двадцать первом веке есть корпорации, которые руководствуются системой веры! В нашей стране нереально отделить церковь от государства. В Америке церковь имеет большую власть даже над рекламой и СМИ. Она опасным образом проникает под кожу, в нашу политику, в города, влияя на ваше и моё мнение. У них большой контроль над нами. Когда подчиняешь людей по всем направлениям, особенно женщин и геев, то возникает тот самый элемент стыда, с помощью которого тобой можно управлять. Эта тема стала занимать центральное место в моей жизни, я пыталась разобраться.
  Некоторые мои дорогие друзья-геи знают мою эмоциональную сторону, а я – их. Нам есть что сказать, зная, что мы никогда не будем вместе, и это безопасно. Мы знаем, что между нами нет желания. Я довольно громко говорила о том, что не понимаю, как нация может требовать от людей платить налоги, но при этом они не имеют определённых прав, которые есть у остальных. Будто "Все люди созданы равными, кроме гомосексуалов". Если геи не могут вступить в брак, почему они должны платить за систему? Почему они должны платить какие-либо налоги, если правительство не собирается признавать их людьми? Это не только потому, что у меня есть поклонники-геи, это вообще неправильно по отношению к любой группе людей. Я крайне разочарована, что "Предложение 8" [название конституционной поправки штата Калифорнии, принятой на референдуме 4 ноября 2008 года, определившая брак как "союз между мужчиной и женщиной" и исключала однополый брак] было принято в день президентских выборов. Это всё из-за религии. В Америке есть огромный религиозный элемент, как в Британии огромный классовый элемент. Это что-то вроде яда. Многие мои друзья в Калифорнии пострадали от этого решения. Некоторые постарались не впасть в комплекс жертвы, попытались встать над ситуацией и сказать: "Хорошо, что сделать, чтобы самоорганизоваться?" И я подумала, что организация и работа за кулисами – это подход выжившего, чем жертвы. Я не считаю себя гей-иконой, так должны воспринимать вас другие люди. Но я чувствую, это важно, поскольку я не лесби. Я чувствую себя гетеросексуальной женщиной и дочерью священника, но не могу понять, как мы, в свободной стране, можем указывать взрослым по обоюдному согласию, кого они могут любить или с кем жить. В этой ситуации нужно быть умными, а не правильными. Это приводит нас к "Лозе" и идее религиозной нетерпимости. К сожалению, это происходит везде. Это касается даже некоторых атеистов, у которых есть свои идеи, и если ты не согласна с ними, они будут нападать на вас. И думаешь: боже, где же терпимость? Мы возвращаемся к слову, которое я часто употребляю – "терпимость". Терпимость к другим людям, которые оказались пусть в других ситуациях, но прошли через то, через что прошли вы. Почему у вас не хватает сострадания спросить: "Со мной так же обращались, почему я их осуждаю? Это взрослые люди поступают по обоюдному согласию. Почему я навязываю им свои убеждения?". Кто сделал меня богом или богиней. Власть религии не соответствует сострадательному пути Христа. Но: где Иисус? Где же в этом случае распростёртые объятия всем его детям? Где это "поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой"? Как вы можете навязывать сегрегацию, если её навязывали вам? Наверное, всё потому, что люди испытывают сильный страх перед сексуальностью. Включая собственную. Я не говорю, что все люди геи, просто не все смирились с этим и приняли это. Гей-сообщество должно, обязано стать политическим. Им нужно баллотироваться, занимать свои посты, устанавливать правила, издавать законы. Церковь – это не единственный закон. Будьте активными. Однажды я сказала: "Ладно, мне нравятся ваши парады, ходите на них, но тратьте меньше времени на ваши глупые маленькие плавки – которые я люблю! – и возвысьте нас". Баллотируйтесь на пост президента. Будьте умнее. Найдите свою силу. Сейте своё семя. Или соблюдайте закон. Конечно, важнее отстаивать свои права, чем умерить пыл гей-парадов. Не думаю, что чернокожее сообщество получило чернокожего президента, думая: "Нас изолируют, давайте просто помолчим и не будем шуметь". А рэп-музыканты считают: "если громко, сделай громче". Но это про сферу развлечений. Это забавно. Но я бы думала о голосованиях, а не о сексуальных плавках. Занимайте должности, где принимаются законы и оказывается влияние на правительства. Вам нужны умные лоббисты-геи, которые знали бы, как играть в шахматы и заставить людей открыться концепциям. Нужно работать над этим по всем фронтам.
  Многие люди кажутся в некотором смысле непредубеждёнными, но когда дело доходит до сексуальности, они говорят о сегрегации, несмотря на то, что сами сталкиваются с ней. Это возвращает нас к эмансипации – идея великого доктора Мартина Лютера Кинга "мы победим" воплотилась в жизнь, когда Обама вступил в должность, но другая группа людей была подавлена некоторыми избирателям. Порой мы не видим, как делаем с другими то, что сделали с нами. И наше применение власти отличается от пути сострадания Христа. Потому что многие говорили: "Ну, понимаете, многие избиратели – демократы и христиане, у которых были проблемы с правами гей-сообщества". А я бы спросила, и где тут христианский путь? Меня это задело. К гей-сообществу относятся ничуть иначе, чем к чернокожему сообществу тридцать-сорок лет назад. Прискорбно, что, триумфально избавившись от отрицания чернокожего президента, с гей-сообществом сегрегация продолжается. Если вернуться к определению греха, то для меня величайший грех – это нетерпимость к чужой жизни. Когда они пытаются убить тебя. И почему им так любопытно, что происходит в чужой спальне, почему их это волнует? Будь то экстремистская исламская или христианская община, очень важно, как женщины видят себя. Патриархат заставляет женщин отделять свою сексуальность или духовность. Я продвигаю это дальше с помощью художественных работ и на этом альбоме, с идеей эротической духовности. Нужно избавиться от осуждения. Я всегда говорила: "Уберите демократов со своего банковского счёта, а республиканцев – из своей спальни". Но теперь демократы тоже у нас в спальне. И меня это немного обескуражило. Как американка, я очень сильно переживаю по этому поводу. Не могу смириться с тем, что мы подчиняем себе других людей и требуем платить за услуги, но это сегрегация. Сейчас мы отделяем геев. Это неправильно. Я решительно отношусь к этому вопросу.
  Простите, я слишком много знаю. Если бы церковь приняла геев, это напомнило бы им об их теневом поведении. Внутри Католической церкви было много злоупотреблений, и протестанты приложили руку, так сказать, к пирогу с петушками. Чтобы Церковь приняла гомосексуальность, им пришлось бы поднять руку и посмотреть на желания самого священства. Существует столько сексуального и духовного отрицания. Зачем геям быть частью пути, который так отрицает то, во что они верят? Это означает, они пытаются быть частью убеждения, которое не верит в них. Я не хочу быть частью этого. Я не стучу в католическую церковь, чтобы она приняла меня. Я стучу со словами: "Окажите хоть какую-то помощь бедным женщинам, у которых девять детей, половина из которых умирает. Вы совершаете убийство, убиваете этих женщин, не позволяя им принимать противозачаточные средства. На ваших руках столько крови, братья. Почему бы нам не взяться вместе за руки и не поговорить?" Принимая пункт 8, мы возвращаем людей к секретности. То, что бросается в глаза каждому – самое большое преступление – это работорговля людьми, женщинами и детьми. Есть и мужчины, но в основном это женщины и маленькие дети, Что же толкает нас, общество, к необходимости работорговли? Рабочая пчела во мне возвращается в улей, к пчелиной матке – это песни. Но я не понимаю, как можно наполнить себя и свои желания профессиональной сексуальной деятельностью? Некоторых на это вынуждают, но некоторые выбирают именно это – я знаю некоторых. Не мне судить почему, они занимаются этим не только из-за денег. Но торговля сексуальными рабынями настолько распространена и повсеместна, а сексуальность остаётся в тайне... Что же тогда привлекает нас, граждан свободного общества: обладать другим человеком, у которого нет никакой власти?")