Нил Гэйман: "Стоя под душем, давая воде стекать по себе, омывая, смывая всё, она понимает, самым тяжёлым было то, что пахло, как в её средней школе. Она шла по коридорам, вдыхая запах – сердце в груди неприятно билось, - и всё вернулось. Прошло всего шесть лет, может и меньше, с тех пор, как она бежала от шкафчика в классную комнату, где увидела друзей в слезах, в ярости, ломающих голову над несправедливостью, именами и тысячами пострадавших, застигнутых врасплох. Ни один из них не заходил так далеко. Первое тело она обнаружила на лестничной клетке. В эту ночь, после душа, который не мог смыть то, что ей пришлось сделать, пусть и не совсем, она сказала мужу: "Я боюсь". "Чего?" "Что эта работа делает меня жёсткой. Она делает меня кем-то другим. Кем-то, кого я больше не могу узнать". Он притянул её к себе, обнял, и они лежали так вплотную до рассвета"

The silicon chip inside her head Gets switched to overload And nobody's gonna go to school today She's gonna make them stay at home And Daddy doesn't understand it He always said she was good as gold And he can see no reason Cos there are no reasons What reasons do you need to be shown Tell me why I don't like Mondays I want to shoot the whole day down All the playing's stopped in the playground now She wants to play with her toys awhile And school's out early and soon we'll be learning The lesson today is how to die And then the bullhorn cackles And the captain tackles With the problems and the how's and why's And he can see no reason Cos there are no reason What reason do you need to die Tell me why I don't like Mondays I want to shoot the whole day down

I Don't Like Mondays – 9 – Я не люблю понедельники

(The Boomtown Rats – из альбома "The Fine Art Of Surfacing" (1979)

Кремниевый чип в её голове был сдвинут от перегрузки.
Сегодня никто не пойдёт в школу,
Она заставила всех остаться дома.
А папуля не понимает, он всегда говорил,
Она была просто золотце.
Он не может найти объяснений,
Потому что здесь нет объяснений.
Какие тебе объяснения нужно дать?
Скажи, почему я не люблю понедельники?
Я хочу расстрелять этот день целиком.

На детской площадке прекратились все игры,
Она хочет немного поиграть со своими игрушками.
Школа закрылась рано,
Скоро нас будут учить уроку, тема которого "Как умереть".
Мегафон трещит, и начальник полиции бьётся
Над решением всех "как" и "почему".
И он не может найти объяснений,
Потому что здесь нет объяснений.
Какие объяснения тебе нужны, чтобы умереть?
Скажи, почему я не люблю понедельники?
Я хочу расстрелять этот день целиком.

{В понедельник утром 29 января 1979 года в Сан-Диего 16-летняя Бренда Спенсер [Brenda Spencer] в алкогольном опьянении открыла огонь по начальной школе через дорогу от своего дома. Используя винтовку 22-го калибра, которую пьяный отец подарил ей на день рождения. Она убила двух взрослых и ранила восемь студентов, а также полицейского. Прежде чем сдаться полиции, она рассказала о своём мотиве репортеру по телефону: "Я просто стала стрелять. Ради удовольствия. Просто я не люблю понедельники. Я сделала это, чтобы поднять настроение. Все не любит понедельники".
Боб Гелдоф [Bob Geldof - автор песни]: "В этот день я давал радиоинтервью, а рядом стоял телекс. Краем глаза я заметил новость. Не любить понедельники как причину с кем-то расправиться, - странно… Это были совершенное бессмысленное действие и бессмысленная причина для его совершения. Возможно, я написал идеальную бессмысленную песню, чтобы проиллюстрировать это. У меня не было стремления использовать трагедию"}

("В своей версии я вползаю под кожу женщины-полицейского, которая пришла в школу в тот день. У меня не получалось удержать сущность человека, который всех убил. Мне нужно было найти женский персонаж, иначе всё было бы бесполезно. Она попадает в школу, и находит первое тело на лестничной клетке. Затем находит девушку, которая всех перестреляла, и убивает её в качестве самозащиты. У полицейских на это есть лицензия. Можно подумать, это оправдывает её поступок, но ей трудно с этим смириться, у неё возникают сложности, в первую очередь потому, что в тот кровавый понедельник она смогла убить. Она считает, это было неправильно. Она не считает ту девочку гнилым семенем, которую я увидела в расколотом мире на игровой площадке, после чего решила придать песне детский эффект. Я сделала её похожей на детскую колыбельную, потому что она о детях, убивающих других детей. В каждой песне нужно было найти точку входа. У каждой свои правила и законы. У меня нет ключей к этим песням. Я не их мать. У меня нет их ДНК. Если сделать какой-то генетический анализ, моих отпечатков не обнаружится. Другие песни на альбоме тоже можно сначала не узнать, но я не пыталась их видоизменить специально по какой-то формуле. Нужно найти свой путь проникнуть в них. А иногда и через структуру аккордов.
  Нил Гэйман, один из мужчин моей "лаборатории" позвонил и рассказал, что после очередной стрельбы в одной из школ Сан-Диего, которая произошла в этом 2001 году, нужно обязательно включить "Понедельники" в альбом. Я решила: "Да, это имеет смысл". Много лет назад, в 70-х, Боб Гелдоф [Bob Geldof - автор] прокомментировал ту первую стрельбу в своей песне. Очень печально, что спустя 20 лет "Понедельники" не утратила злободневности. Он спросил: "С какого угла ты хочешь это спеть?" Было сложно ответить, мне нужна была точка зрения, но я не могла передать мысли массового убийцы. Мне это не близко. Я смогла изобразить садо-мазо-цыпу в "Я не влюблена", что бы это обо мне ни говорило. Но в "Понедельнике" мне нужна была героиня. Песня о девочке-убийце, и девушка в моей версии тоже должна была убить в тот день. Я выбрала женщину-рейнджера из Техаса. Ей тоже пришлось стрелять весь день напролёт.
  Нет никаких сомнений, что дети убивают друг друга. Но на самом деле есть два более важных вопроса. Один из них - доступ. После расстрела школьников было много разговоров о торговле оружием в США. Я посмотрела много передач об этой стрельбе, и меня зацепило, что разные люди из оружейного лобби или Национальной стрелковой ассоциации говорили о гнилых семенах, которые делают дурные вещи: "Там дурная кровь, всё из-за неё". Было похоже, словно сторонники оружия оправдываются, умывая руки: "Это не мы". Мы же все понимаем, что главная проблема в доступности оружия. Если дети могут так легко получить оружие, кто несёт за это ответственность? Парни у власти или женщины не хотят признавать, что пистолет проще получить, чем водительские права в некоторых штатах. Глупые американские законы разрешают продавать оружие "как килограмм яблок" - это же прямая угроза. Почему бы нам не усложнить его получение? Меня всегда это беспокоило, а когда Тэш вошла в мою жизнь – ещё больше. У меня есть друзья, которые поддерживают культуру оружия. Но спросите себя: "Почему я отказываюсь признавать, что у меня руки тоже в крови, раз дети убивают друг друга?" А что если у моих племянниц и племянников "сдвинется чип"? Однажды моя племянница бегала с ножом за своей мамой – я не шучу. Потом она позвонила мне и сказала: "Тётя, иногда я просто вне себя от злости". – А я ей в ответ: "Ничего себе!" – Видите, что выходит. Нельзя сказать, что такое случается только с проблемными детьми. Такое и со мной бывало. Мои сестра и брат оба успешные врачи, но они немного завидуют моей популярности. У всех нас бывали моменты, когда мы злились. Последнее, чего хочешь, чтобы они взяли пистолет 38-го калибра. Они бросаются арбузами и всем, что под рукой. Это очень плохо, и нам нужно с этим разобраться. Мы потеряли столько людей, оправдывая свои права и свободы. А ведь в тот день, когда мозг сорвётся с катушек, почти у любого ребёнка есть доступ к тому или иному виду оружия… Ну, и какие права у людей, которые стали их жертвами?
  Роберт А. Джонсон, написавший "Уравновешивая Небо и Землю" [Robert A. Johnson's Balancing Heaven & Earth], - юнгианский мистик. Я называю его мистиком, потому что сейчас он почти ровесник Далай-ламы, и для меня он как Джозеф Кэмпбелл. Он один из наших великих мыслителей. Он жил в Индии, пытаясь объединить восточную и западную философию, изучая, что работает, а что нет и почему. Он говорит: "Нельзя принять философию другой культуры, пока не разберёшься в своей". Нужно найти свою тень, изучая мифы своей культуры. Мы все хотим быть честными и справедливыми, но сейчас так много музыки ненависти. В ней много насилия. Мы можем благодарить Америку за Глорию Стайнем, она внесла реальные изменения в отношении женщин на рабочем месте – равную оплату труда. Но также можно благодарить мудрость коренных американцев. Мифология Америки очень древняя. Вы увидите её, если внимательно присмотритесь. Но люди отключены от земли, потому что, если не владеешь землёй, она не твоя. И дело не в деньгах, а в том, чем владеешь здесь (стучит себя по груди). Для этого не нужно идти по следам Тропы Слёз от Северной Каролины до Оклахомы. Не об этом речь. США разграбили 500 наций, которые существовали до того, как пришли европейцы и сказали: "О, давайте захватим свободную землю!" В американских школах не учат тому, что произошло. Что у племён украли землю. А ещё рабство, поскольку голос чёрных имеет значение. А после геноцида голосования индейцев не существует, потому что ничего не осталось. Невероятно. Но когда видишь детей, которые убивают друг друга. Видишь, как их пожирает этот странный демон, нужно помнить, у нас страна не ирландской мифологии, не французской мифологии или мифологии викингов, - у нас своя мифология. На Тайване другая мифология, и мы уважаем её, когда приезжаем туда. Некоторые люди открываются американской мифологии. Другие не хотят её знать, просто идут и покупают пистолет. А мы должны всё это терпеть. Когда смотришь шоу Джерри Спрингера, возникает мысль: "О боже, и я живу в этой стране". Он пугает меня до чёртиков. Я не могу принять участие в его программе. Надеюсь, там всё срежиссированно. Зачем разоблачать того, кого ты любишь? Чтобы участник программы появился там, он должен доверять тебе. Наверно, выпуск с моим участием будет называться "Тори - предательская корова". Я не смогу с этим жить и потеряю друзей. Есть люди, которые готовы на всё ради славы. И люди очарованы тем, как далеко другие могут зайти ради неё. В своём роде это странная замена религии. В течение сотен лет церковь наводила ужас на людей со своими убеждениями.
  Когда люди спрашивают меня: "Каким будет концерт?", я и понятия не имею. В сольном туре можно быть более спонтанной. Каждый вечер будет иным. Мы действительно не знаем, каким будет концерт. Прячась за кулисами я получаю ощущение аудитории и города, в котором нахожусь. Я определюсь за 20 минут до начала. То, что мне казалось важным за шесть часов до него, окажется неважным в этом городе из-за событий, которые в нём произошли. Это может быть что-то радостное, рождение детёныша животного - кто знает? Не угадаешь, что может повлиять на всех людей в этом городе. Актуальность меняется вместе с тоном города. То, что сработает в Чикаго, не сработает в Миннеаполисе на следующий день. В каждом городе свой набор эмоций. И это многого требует от тебя как от художника. Сет-лист в Нью-Йорке непохож на сет-лист в Атланте, потому что это разные города, и они по-разному реагируют на события в стране. В Атланте актуальны одни песни, здесь другие. Некоторые песни поймут именно в Нью-Йорке, потому что здесь люди знают, что такое – когда встало метро, когда всё остановилось. А в Атланте нет такого понимания трагедии. Зато они лучше прочувствовали желание отомстить. Понимаете, о чём я? Разные города чувствуют по-разному. И пока не окажешься в городе, пока не прочтёшь, что написано, пока не узнаешь, как они это поняла – не сможешь сыграть нужные песни. В Вашингтоне я давала 2 концерта. На второй день, спустя несколько часов после объявления об ответной атаке, начали сбрасывать бомбы. И конечно, концерт изменился. За один день Вашингтон стал другим городом. И там это чувствовалось иначе, чем в Нью-Йорке, потому что Вашингтон – это место принятия государственных решений, а Нью-Йорк – место трагедии. Нужно обязательно всё просветить рентгеном, нельзя упустить ни единой мелочи. В Филадельфии кто-то предложил песню Нила Янга "Филадельфия" [Neil Young "Philadelphia"], потому что я не исполнила "Золотое сердце". Я не дошла бы до этого сама, сидя за роялем. И тогда я подумала, что СПИД - ещё одна ситуация, где люди захвачены, но в данном случае захвачена их кровь. Потом возникло ещё много подтекстов, и тем вечером эта песня стала настоящим краеугольным камнем в Филадельфии. Она стала средней сестрой между Нью-Йорком и Вашингтоном. В этой маленькой мифической сказке она занимает очень важное место. Потому что часто средняя сестра получает меньше внимания. Чтобы воплотить миф в современной жизни, нужно сыграть этого персонажа, стать им. И нельзя допустить, чтобы Леди Макбет вошла в миф об Иисусе.
  Концерты отличаются от записи альбома в студии. Когда выступаешь без музыкантов, возникает иной набор задач для того, чтобы концерт получился. Сольно необходимо чувствовать каждую секунду, в перерывах между песнями нельзя повернуться и выпить воды. Когда есть группа, ритм-секция может взять внимание на себя, тогда у вас гораздо больше времени отдышаться. А когда выступаешь сольно, твой план должен соответствовать твоей выносливости и потребности дышать - он полностью зависит от тебя - даже время простоя, поэтому это время нужно сделать частью шоу, чего не бывает, когда есть другие музыканты, но там есть свои проблемы. В план я должна включить песни, которые поддержат процесс дыхания: они более текучи. Как только твой сердечный ритм повышается, нужно перевести дыхание и найти равновесие, иначе сгоришь к пятой песне. Для меня это самое главное, нужно заботиться о своём физическом состоянии. Ты ритм-секция, приходится надевать разную обувь, когда выступаешь сольно. Больше полагаешься на свои отношения с аудиторией, потому что на сцене нет людей, на которых можно отреагировать. С другими музыкантами, даже если этим вечером плохая публика – скажем, безжизненная, что всегда плохо - не сильно переживаешь, когда люди не откликаются - шоу полностью меняется. Но когда ты одна, и люди не откликаются, возможно, дело в том месте, где выступаешь, или это связано с городом и событиями, которые в нём произошли. Необходимо придерживаться сюжета, истории - у каждого шоу есть начало, середина и конец - так должно быть. В противном случае у тебя полтора часа лишь качающие песни, но это не опыт.
  Если бы в этом туре я выступала с группой, у нас не было бы и половины тех бесед, которые мы ведём со зрителями последние несколько месяцев. Кажется, зрители и моя бригада вместе пытаются сплести песенные строчки нашей страны. В ком-то смысле. Кто-то делает это по-своему. Но это ничем не отличался от аборигенов Австралии, когда они пересекали свой континент. Единственный способ попасть с одной территории на другую – знание песни этой земли. Каждый концерт люди просили сыграть их любимые песни, и мы делали это, было чувство, будто зрители живут ими, казалось, песни протягивают нити с прошлого концерта в завтрашний. Открываясь как артист на концерте, подключаешься к истории этого города, его родословной и мифу. Если можешь, вползи под землю в своём сознании и изучи диаграммы, иногда становишься губкой и впитываешь информацию. На концерте не обязательно воссоздавать свой альбом, иначе шоу превратится в 10 лет музыки. Сингл "Я и пистолет" вышел в 1991 году. С тех пор прошло 10 лет. Несколько месяцев спустя, в начале 1992 года, вышли "Маленькие землетрясения". Их предварительный релиз вышел в Англии в 1991. Прошло 10 лет, но я меняю материал 10-летней давности. Я могу начинать концерты с одной и той же песни, которая обычно определяет для меня тур. Вероятно, шоу в Уэст-Палм я начну так же, как и в Сан-Франциско, но больше ничего не будет повторяться. Тогда не запутаешься, что, начав с "Лошадок", я вернулась в 96-й год. Тогда я начинала концерт с "Лошадок". В туре Choirgirl мы начинали концерты с "Драгоценных вещей". Всегда есть какой-то тон.
  Порой я скучаю по другим музыкантам, я их уважаю. Но бывают моменты, когда мне нравится свобода импровизации. Выступая сольно, можно что-то изменить ещё до того, как руки начнут двигаться по роялю, даже раньше, чем мозг успеет сообразить. Можно просто сказать: "О, не получилось. Сыграю другую песню. Следующая". В этом есть свобода, которую можно использовать в своих интересах. Прежде всего, я пытаюсь быть верной тому, что требует песня. Да, она возникает из личного опыта. Я нахожу в ней свою нить. Любая песня влияет на смысл предыдущей и следующей. Немного сдвигается угол зрения. Я вообще в последнее время много работаю над перспективой. Она же меняется в зависимости от твоего местоположения. До сих пор я исполняю многие старые песни. Это странно, но сейчас мне всё больше нравится их исполнять, может, потому что теперь я не так с ними близка. Мне удалось немного узнать их, а не переделать их во что-то иное. Если раньше было: "Ты должна исполнить эту песню!" То теперь я как бы знакомлюсь с ними, и в этом туре многие песни хотели порадовать всех зрителей. В "Winter" и "1000 oceans" не просто войти, их трудно исполнить. Для этого нужна текучесть. В то же время у меня должен пульсировать собственный ритм, нельзя позволить аудитории определить его за вас. Альбом пишешь не по правилам комиссии, так и другие люди не должны задавать темпоритм концерта. Хотя порой, если я знаю, что возникнет момент любви, я дам им то, что они хотят.
  Эта песня продолжает резонировать с нашим временем и делает следующую песню, под названием "Счастье – это тёплый ствол" своим припевом")