Over It – Выше этого

 (инструментал)

 ("Плохие дни это не всегда плохо. Нужно держаться с ними за руки, держаться за руки с грустью. И как только вы познаете грусть... обнаружите у неё несколько милых платьев. Я всегда сочиняю свои песни в полной изоляции. Но всё должно проходить естественно. У меня нет графика, просто я всегда наблюдаю и прислушиваюсь.

   Пн. 21 ноября
   "Какие звуки подобрать на фортепиано? В левой руке звук бьющейся тыквы. Ленты на вентиляторе - воздух. Басовая струна проложена по нижней октаве.

Летим. Почти приземлились
Хитроу [Heathrow - аэропорт]
во время долгого перелёта всегда чувствую себя лучше, когда придумываю, что сочинить на фортепиано. Я перестаю думать о вещах, которые будят меня Криком изнутри. Хватит. Сейчас время фортепиано

…. долгий рейс по Америке, меняли самолёты 2 раза
Я люблю летать, еда всегда ужасна, и тогда я думаю о пасте, которую съела до этого, она намного Вкуснее, когда я вспоминаю о ней, чем в момент поедания. Это нормально.
В самолёте я села рядом с двумя адвокатами
"чем занимаетесь?"
"Я юрист"
они оба так сказали.
"какой юрист?"
"таможенный"
забавно, когда у вас действительно настроение поболтать, они сразу замолкают, но выпивают 2 двойных мартини, и думаешь, теперь будет полегче.
"Кажется, у вас непростой случай, раз мартини стекает по вашему горлу в тело и заставляет уставиться на ковёр на стене. Не хочу вторгаться в ваше пространство, но что случилось?"
Он предложил мне попкорн с низким содержанием соли. "Мой клиент, у которого небольшой бизнес в Висконсине, где работают 150 человек, терпит крах, потому что один молодой ретивый адвокат из Вашингтона решил сделать себе имя и запретить импорт деталей. Похоже, никто не собирается его остановить".
Я сказала "А если обратиться к губернатору Висконсина?"
Он ответил: "Он пытается, но всё очень сложно".
Я сказала: "Тогда, может, к Айс-Ти [Ice-T – (созвучно англ. "чай со льдом") – чернокожий рэпер и актёр]?"
Он ответил "Что за Айс-Ти?"
Я сказала: "Вы знаете Айс-Ти. Один мой друг дружит с ним, а у него есть друзья. Мне кажется, молодые ретивые юристы, создающие неприятности людям, рассердят его".
Он поднимает руку и говорит: "Послушайте, леди, мне не стоило вас беспокоить – вот, возьмите весь попкорн".

Приземлились. Мой четырехлетний штемпель не создаёт хлопот при иммиграции. "Чем будете здесь заниматься, мисс Эймос?" "Ничем таким, чем не должна, офицер". Одна леди попыталась пролезть без очереди, думая, я не замечу, она проскользнула мимо множества людей, те не сказали ни слова (они просто были не из Нью-Йорка), а меня такие подлости могут заинтересовать. Мы поговорили, а она вела себя так, словно не понимала, о чём речь, поэтому мой голос становился громче. Она насупилась, как гадюка, но я ненавижу такие ситуации, я бы предпочла постоять в очереди в миролюбивом настроении, но когда кто-то ведёт себя подло, у меня нет проблем показать своего Викинга Олафа.
   Всё ещё понедельник
   Иду повидать Синди П [Синди Пальмано]. Я поспорила с кем-то по телефону. Это было глупо. Мы с этим человеком плохо поладили. Син ведёт меня в кафе на чашку горячего шоколада и делится своими мыслями о Соборе, и что намерение - это всё, и если моё намерение в каком-либо аспекте моей работы не состоит в том, чтобы сделать мир лучше, чего бы для меня это не значило, тогда я просто рублю сук. Она вызывает мне такси и отправляет домой. По возвращению, я поднимаюсь по ступенькам, вижу паука, который висит у двери уже шесть недель. Меня не было только три; хорошо, хоть где-то постоянство. Не получается вставить ключи в дверь. У меня три замка, и я не очень хорошо с ними лажу, начинаю кричать и пинать дверь. Я не спала два дня. Дверь и я ведём переговоры. Попадаю внутрь. Срабатывает сигнализация. Я не знаю код отмены. Звоню подруге Карен, и начинаю плакать. Карен из Бруклина говорит не двигаться, она едет. Все соседи кричат на меня, чтобы я что-то сделала, а я не могу найти номер арендодателя. Спустя двадцать пять минут кто-то из соседей даёт мне его номер. Я звоню, получаю код и выключаю сигнализацию. Мне страшно выходить на улицу, если полиция уже приехала, мне приставят пистолеты к голове. Карен трясёт меня со словами: "Это не Лос-Анджелес, детка, успокойся! Давай вытесним этот ужасный миг и возьмём полент с грибами" [полент – кукурузная каша]. Так я, Карен и Мэттью уходим, включив предварительно отопление в квартире. А когда возвращаемся, квартира напоминает иглу [жилище эскимоса]. Мэттью [Matthew] говорит, моя отопительная система сломана. Мы расстались, и я рухнула на их диван.
   Вт. 23 ноября
   Я шесть недель не стирала одежду. Я пыталась, но машинка сломалась. Я не против грязной одежды. Грязная одежда - вещь субъективная. Нижнее белье – это проблема, если носишь его два дня, всё нормально, но потом оно становится противным. Поэтому я иду в прачечную к Мэри, и она помогает мне решить этот вопрос. Из Штатов прилетает Эрик, чтобы доделать запись. Мы хотим внести некоторые изменения.
   Ср. 24 ноября
   Не могу двинуться. Почему у телефона такой ужасный звонок? О Боже, опять, я всегда так поступаю. Меня огорчает, когда я не могу найти решение, но мне никогда не удавалось добраться из пункта А в пункт Б, потому что, если А - здесь, а Б - там, я не совсем понимаю, где эти "здесь" и "там" находятся. Поэтому если у вас тонет корабль, и есть только одна шлюпка, куда поместится лишь несколько человек, меня с собой брать не стоит, потому что я никогда не смогу доставить нас из А в Б, хотя, если доберёмся, я, возможно, подкину идею как вкусно поджарить зефирки. Зачем нам делать видео? Мой мозг кипит. Не важно. Моё отношение может улучшиться. Думаю, я слишком долго размышляла над этим. Пойду поиграю гаммы.
   Чт. 25 ноября
   Девять утра: звонит телефон. Это моя сестра из Мэриленда: "С Днём Благодарения". Я говорю: "Зачем звонишь так рано? Ты меня разбудила". Она ответила: "Я поставила индейку в духовку, и мне больше некому позвонить". Я говорю: "А что насчёт твоих подруг, которые тоже ставят индейки в духовки?" Она говорит: "Они придут ко мне". Потом она хочет что-то обсудить, я говорю: "Подожди" и иду за изюмными отрубями (она может позволить себе звонок, она врач). Возвращаюсь к телефону, и она говорит: "Сделаем как обычно? В это Рождество очередь Кит". Я говорю: "Конечно. Не волнуйся, я разберусь". У неё пятеро детей, и каждый раз, когда наступает время раскошелиться на ковбоев и индийцев, мы покупаем в три раза больше индейцев, чем ковбоев, так что запутать дело не получится.

   После нескольких интервью я пошла в гости к подруге. Она делала яблоки в карамели для сына. Когда настало время облизать сковороду, а в ней ещё много чего оставалось, она дала мне и сыну по ложке. Напротив него стоял миска, которую он никак не мог передать, а я люблю яблоки в карамели больше, чем могу выразить. Поэтому говорю: "Если намазать карамель на палец, будет весело". Он ответил: "Покажи". Тогда я беру ложку, сую её в кастрюлю и мажу карамель ему на палец, в этот момент он увлёкся процессом - как и моя ложка. Эй, в итоге мы оба были на одной волне.
   Пт. 26 ноября
   Я ненавижу сегодняшний день. Лучше бы его не было.
   Сб. 27 ноября
   Я всё ещё удручена. Ещё один друг болен СПИДом. Столько их умерло за последние несколько лет. Не имею представления, куда делись те парни, с которыми я работал в округе Колумбия. Слышала, один, которого я очень любила, тоже умер. Вспоминаю его лицо, это заставляет меня улыбнуться. Когда я играл на пианино в баре, меня брали за кулисы во время перерыва. Мне было 16, они тренировали меня на огурце, как отсасывать, и если я оставляла следы от зубов, мне не давали ванильную содовую. Ещё он любил цветы. Он мог превратить обычные цветы во что-то необычное. Он сам был необычным.
   Вс. 28 ноября
   Я приняла ванну. В квартире беспорядок, но одежда выстирана. Чувствую себя немного лучше. Грустить - это не плохо. Я думаю, Грусть тоже нуждается в друзьях, как только подружишься с ней, больше нечего бояться. Хочу посмотреть фильм "Пианино" [The Piano]. Все, кто видел, говорят, он захватывает дух, и, кажется, редко, что может вызвать такие чувства…"
   "Мне нравится свобода одиночества, здесь возникает интимность, которую развиваешь со зрителями, от которых я ничем не отличаюсь. То есть любой зритель легко может сцепиться и с барабанщиком. А чем больше я привожу их в смятение, тем им проще избежать того, о чём я обычно говорю. Я столько играла в клубах - люди игнорировали меня, пили свой клубничный дайкири и относились ко мне как к обоям. Тогда понимаешь: "Мне это уже неинтересно, потому что мы больше не общаемся". Исполнитель не может быть обоями, разве если только ему не платят за то, чтобы он просто создавал живой фон, но моя работа заключалась в другом. Тогда я решила, единственный способ, благодаря которому у нас могли бы возникнуть отношения, - если бы они оказались один на один со мной. Тогда я развернулась и открыла правую сторону своего тела, чтобы они чувствовали, будто могут войти и начать разговор. Так всё и началось. На физическом плане возникли невероятные ощущения. Появилось больше силы, чем если бы я всё делала "традиционно". Задняя нога оказывает невероятную поддержку моей диафрагме, я могу играть на клавишах с большей силой. Именно поэтому фортепиано звучит так мощно - конечно, не без помощи моего звукорежиссёра, и, конечно же, это Bösendorfer. Я двигаюсь со своей музыкой. Дело в энергетике, которая течёт сквозь меня. Мне нравится взбалтывать… то есть, чувствую, что с помощью своих песен взбалтываю нечто… Но делаю это на глазах людей не умышленно. Скорее пытаюсь дать зрителям возможность привести нечто на концерт – грани себя, зрители меняют мои концерты. То есть, очень скучно заниматься одним и тем же каждый вечер – очень будоражит, когда другие люди проявляют себя. Я делаю то, что даст людям возможность проявить себя. Тогда это забавно. Не верю, что взгляд на жизнь зависит от возраста. Бывает унылая молодёжь и задорные старики. Прелесть моей работы в том, что она привлекает людей всех возрастов, вы можете это видеть на моих концертах.

  Я музыкант уже 28 лет. После семи лет высказываний – как от женщин, так и мужчин, что "девушка-за-пианино" не катит - стала верить им. К тому моменту уже играла 20 лет, играла сложные вещи по 9-10 часов в день, откуда и возникло желание быть успешной, и чтобы отец это видел. Важным стало что-то иное - но если так, тогда зачем создавать музыку? Музыкально я всегда старалась бросать себе вызов, порой это не получается. Но всегда пишу. Поэтому нужно время, прежде чем выпустить следующую работу и заняться исследованиями. Надеюсь, буду заниматься этим всю жизнь. Я живу тем, что расширяю собственные границы.

   Моя личная борьба… когда исхожу дерьмом. Очень сложно находиться в дороге. У меня 250 городов, а я проехала только 11. Всё напряжено, очень нестандартно. Я бью по людям, меня не волнует, что они делают. Не нужно быть подругой известного рок-н-рольщика, чтобы добиться чего-то. Я не форсирую контакты, и моему менеджеру не нужно организовывать так называемые спонтанные джем-сейшены или что-то вроде того. Недавно я встретила Бьорк [Björk], и она именно такая, какой себе представляла лучшую подругу будущего. Она свободна и полна безумных идей без поз или фальшивой претенциозности. К тому же у неё нет ограниченной рок-н-рольной привычки пробуждать в себе всевозможных демонов. Она видит творчество шире. Чудесный человек. Не воспринимаю её музыкантом, больше как феномен Бьорк… Те же чувство у меня по отношению к Эвану Дандо из "Лемонхедс" [Evan Dando “Lemonheads”]. В своих песнях я открыта, но всё ещё сражаюсь со всевозможными проблемами. Кажется, Бьорк и Эван прошли эту стадию. Их работа – чистая радость жизни и детская открытость. Недавно размышляла над этим: почему я до сих пор в подвале пресмыкаюсь между крысами, тогда как Бьорк и Эван наверху готовят поесть? И здесь так чертовски хорошо пахнет… мне ещё нужны мои песни, чтобы разобраться со своими двоякими проклятыми чувствами религиозной и сексуальной вины. Но теперь хотела бы заглянуть на кухню наверху".

"Тори: Бьорк вдохновляет меня прыгнуть с крыш [как Бьорк поёт в своей песне "Violently Happy" (Яростно счастливая)]. Два года назад она зашла за кулисы, повидать меня. Я знала её по "Sugarcubes" [панк-группа, в которой Бьорк солировала]. Мне так хотелось побывать в Исландии, что однажды я туда поехала. И была очарована ею, стала изучать. Там всем нравится напиваться.
Бьорк: Это всё исландская культура.
Тори: Там самый дорогой алкоголь на планете.
Бьорк: Это шутка. Одно пиво стоит около пяти фунтов.
Тори: Но для пьющей страны там хорошие зрители.
Бьорк: Но не стоит терять концентрацию. Это невообразимо. Мои концерты в Исландии порой проходили нелепо, потому что люди знают тебя, и когда поёшь, они кричат: "Эй, ты не сдала английский! Твой дядя трахает мою племянницу!"
Тори: Мы там поехали на ледник. Там не так много деревьев, но они очень зеленые. А в Гренландии везде лёд. Этим континентам перепутали названия. [Гренландия переводится "зелёная земля", а Исландия - "ледяная земля"]
Бьорк: В Гренландии много холмов. Географически она моложе и всё ещё развивается. Она ещё не дошла до стадии деревьев. Там только мох.
Тори: Исландия это уникальное место. То, что Бьорк оттуда – имеет смысл".

   "Думаю, здесь есть место глубокому почтению… не уважению, поскольку это приводит к осуждению. А почтение это просто почтение. За креативность. Не нужно воспринимать себя слишком серьёзно, но в то же время всё очень серьёзно… Когда помещаешь эго в правильное место - а у меня есть моё, поверьте, когда кидает в него, я пытаюсь удержаться от соперничества. Месседж, которому учили в школе: есть комната только для одного человека читать композиции… Только один может быть лучшим, на вершине, победителем с синей лентой через плечо, золотым медалистом. Нас так учили, и нет возможности создать сообщество взаимной поддержки. В среде музыкантов мало поддержки, каждый защищает свою территорию. Меня это печалит. Мы говорим у нас единая планета, но не можем быть единым музыкальным сообществом. Обычно я в хороших отношениях с маталлистами…. Не знаю, может потому, что наши тропы не часто пересекаются, но думаю, между нами возникает страсть. Множество мужских групп работает с энергией ярости, я понимаю это и уважаю их работу. И тоже пытаюсь с этим разобраться. И ярость – лишь один аспект.

   Думаю, в прошлой жизни я была хорошим парнем. Одним из моих воплощений был толстый маленький повар, нарезавший еду грубым, крепким рыцарям. Если великолепный мужчина входит в бар, я поворачиваю голову и проверяю Брутала. Но если входит Свен, у него появится больше поклонниц, чем у этого идиота. Может, в прошлом я сняла кожу и не только с нескольких монахинь, создавая ковёр старых времён, и это было грубо, но тогда были жестокие времена. Своей ненависти я уделила достаточное время. Порой схожу с ума от самой себя из-за того, чем занимаюсь, порой меня приводит в безумие какой-нибудь парень или девушка. А порой окончательно влюбляюсь в какого-то парня… или девушку. Говоря это, не обязательно дело доходит до секса. И думаю, парни чувствуют, я просто раскрываю им свои мысли, и говорю во имя многих женщин. Не говорю, что я оратор, но думаю, у многих женщин возникают подобные мысли. И многие парни говорили, что стали лучше понимать своих подруг, поскольку услышали, что происходит в их мозгах.

   Но не могу петь, когда во мне много молока, много сметанных продуктов – это ужасно для голоса. Указывая в райдере печенье "Миссис Филдс" [Mrs.Fields], было время, когда я заказывала 6 дюжин, потому что была не в настроении, и съедала не две дюжины, а две печенюшки за две минуты. И принимаясь за третью, догрызая третью, приходилось посидеть, так как чувствовала себя Шалтаем-Болтаем. Через час нужно выходить, и это была самая тяжёлая ночь в моей жизни, когда пыталась петь. Каждый раз, пытаясь выдавить ноту, чувствовала, как "Миссис Филдс" готова вывалиться на фортепиано. Это было отвратительно. С тех пор не могу смотреть на "Миссис Филдс". Знаете, как поступают на шоколадных фабриках? Когда начинаешь там работать, тебе говорят: "Бери, сколько захочешь". Угадайте почему? Потому что тебя начинает тошнить от него, и больше не захочешь его есть. Умно, а? Так со мной поступает мой тур-менеджер, он говорит: "Дайте ей, сколько она хочет, пусть у нас будет одна ужасная ночь. Но она сделает нашу жизнь лучше".

   Сейчас жалею, что не влезаю в пластиковые змеиные штаны эпохи Y Kant Tori Read. Их приходится натягивать. Мои бёдра… слишком много мороженого. Мужчины, с которыми встречалась, кем бы они ни были, слышали: "смотри, придётся смириться, что я люблю мороженое, знаю, это отразиться на бёдрах, но если не готов смириться с этим – вали. Прочь. Пока-пока". Здесь нет места торговле. Всё происходит естественным образом, мне нравятся ощущения, когда говорю об этом. Будто у слов есть якоря, свисающие вниз, как в фильме "Пианино" [The Piano], где верёвка тянет её вниз. Достаёшь лезвие и перерезаешь верёвку, только с помощью слов, мыслей. Порой задаюсь вопросом, имело бы смысл поступить по-другому. Вся моя жизнь - это музыка. Музыка порой выбирает вас. У тебя нет выбора. Это твоя манна. Я была одержима. "Что будет на Zeppelin II?" - это была моя карта покемонов. Я понятия не имела, зачем пошла в школу, кроме социального аспекта. У меня никогда не было иллюзий. В шесть лет я знала, что это смешно: "У меня будут свои бухгалтеры. Что я здесь делаю? Мы только тратим время школьной системы. Я не понимаю ни хрена. И ни хрена никогда не пойму. Почему мне не дают раскрыть мой дар? Кого мы обманываем?" В школе мне приходилось сидеть в углу, потому что считали, я мешаю уроку. Я скучала и разговаривала с соседками. Меня посадили на заднюю парту, и это было странно - я чувствовал себя идиоткой! Они считали, я могу только одно и больше ничего, потому что еду в Пибоди, и, возможно, были правы! Это всё, чем я занималась, занимаюсь и буду заниматься. Больше я ни в чём не преуспевала. Единственное, в чём я была хороша – в исторических датах. Этим мне хотелось заниматься в своей фортепианной комнате: каталогизировата всё, что произошло за 2000 лет с возникновением христианства. Это хорошее место отсчёта, хотя можно для удовольствия заглянуть ещё на пару сотен лет до этого. Я бы составила диаграмму культур нашей планеты. В основном европейской истории - восточноевропейской. В хронологическом порядке. Некоторые события пересекаются, например, на каких музыкальных инструментах играли, когда вторглись викинги. Или чудесный мир искусства, который творился в Дублине в девятом веке. Это всегда было моей любовью и страстью, наряду с музыкой. Исторические даты, но только не математика. Звуковая геометрия, да. Архитектура, всегда - но лишь звуковая!")