Amber Waves - Эnbrwa- Эмбер Уэйвс

(“Публика съела её и выплюнула, и никому нет до неё дела”)

скалка ложь на взнейлn - что-то вроде сказки

(“…просто не понятно, почему изменились чувства”)

скалка ложь da - Среда

(“...такого вида отношений у меня просто больше не будет”)

скалка лозаб - странно

(“...меня заставили заглянуть в тень… Я считаю, разоблачать важно”)

скалка логоa - Углеродная

(“Меня завораживает безумие. Мне нравится парадокс”)

скалка лоддоp - Безумец

(“…что такое сильный мужчина и сильная женщина?”)

скалка kkkkkkkkkkkkk - молитва вампум

(“Слышу старую женщину апачей… её голос столкнул меня с кровати”)

скалкаoooooooooooooooooooooooooooooooooooooорp -
не заставляй меня ехать в Вегас

(“...глядя на фондовый рынок, я понимаю, что ушла в нужное время”)

скалка гоооолkоорзooppp - Сладкий Сангрия

(“Алая...верит в его дело, но не может зарядить пистолет”)

калозитгооололоооз - твоё облако

(“Есть нить, которая связывает всех нас вместе”)

калзитгооололо - блинчик

(“...нужно вызволить Америку из рук тех, кто её похитил”)

калоитгооолололололололозоооло - я не вижу Нью-Йорк

(“…мёртвая женщина оживает в ней..её голос звучит в голове Алой”)

калоитгооозлололо - миссис иисус

(“...приглашаю правых христиан объединиться...взглядами на Иисуса”)

калоитгооололол - Поездка на такси

(“…Алая берёт такси, потому что…не хочет ехать с теми, кого знает”)

калоитгооооолозололололлолололозоо - рай другой девушки

(“…можно настолько впечатлиться, что твои лепестки начнут капать”)

калитгооооолоолололол - Прогулка Алой

(“…она идёт по следам...И пытается найти сострадание”)

калолоизгооол - Вирджиния

(“Нация…в образе женщины, теряет...и даже забывает своё имя”)

калозоигооолооооо - золотая пыль

(“Великая Мать… перерождает себя и возрождает в сознании младенцев”)

  "Рождение дочери изменило мой взгляд на мир. Моё мышление изменилось больше, чем я это осознаю. Когда находишься в центре событий и разбираешься с ними, не видишь всех изменений, происходящих с тобой. Может, материнство стало моим перерождением, не знаю. Почему все факторы выстраиваются так, как они есть? Если бы я знала, то старалась бы так делать каждый раз. Да, мне были необходимы перемены. Быть матерью означает, больше не можешь находиться в центре и постоянно нуждаться во внимании. Становишься своего рода питающей защитной силой. Семена альбома я начала собирать ещё будучи беременной [в 2000 году]. Идея бурлила ещё до трагедии 11 сентября и до моего прошлогоднего тура. Когда Тэш была в животике, я много играла. Ковыляла к роялю и музицировала без всяких мыслей. И, похоже, ей это нравилось. Альбом начал медленно сочиняться по сегментам. Песни возникали по 8-16 тактов за раз. А потом всё прекращалось, будто обрывалась нить. Параллельно я работала над альбомом "Странные маленькие девочки" [в этом альбоме 2001 года Тори перепела мужские песни с позиции женщин]. Идеи песен приходили-уходили. И вдруг я обнаружила: что-то грядёт! Иногда неуловимо, возникали упоминания о какой-то другой женщине, я ощущала её присутствие. Это была древняя женщина в беде, а иногда - маленькая девочка. Но их обеих можно было удержать в одной руке. И как мама-библиотекарша, я имела дело с двумя силами: рождением молодой потенциальной женщины и женщиной, которую избили и исказили. Возникали мысли об Америке, у которой назревали исторические проблемы. Но я не понимала, почему. Тогда меня всё это немного пугало, поэтому я отложила работу над этим альбомом и записала СМД, что активизировало мою игру как автора песен, поскольку я переработала очень мощный материал, согласны вы с этим или нет. Можно сказать, что во время записи СМД я проявила творческий подход и была очень дисциплинированна. И оказывается я заползла в эти песни уже вместе с Алой. Возможно, СМД был в некотором роде генеральной репетицией этого альбома, потому что там женщины стали анимой песен [по психологу Карлу Юнгу "анима" - это женская часть психики мужчины]. Было странно, что я не подозревала о существовании героини, которая сформировалась с головы до пят. Я и понятия не имела, что пишу о ней. В то время я не понимала всю историю, мысль не была законченной, пока я не отправилась в мировые гастроли в прошлом году, именно тогда тело альбома начало медленно расширяться, как при беременности. История начала складываться сама собой.
  Занимаясь промоушеном СМД, я оказалась в Нью-Йорке во время теракта 11 сентября в прошлом году. Сначала я увидела всё по телевизору, а потом вышла на 5-ю авеню и почувствовала запах горящего города. Вдруг понимаешь, это не просто картинка с телевизора. Видишь, как другие люди бегают туда-сюда, в отчаянии оставляют знаки в поисках близких. Начинаешь видеть ритм в деталях, видишь надежды людей, когда у себя в постах они размещают описания пропавших. В течение недели эти описания менялись. На столбах были расклеены новые листовки, из которых понимаешь, что теперь они ищут останки. Америка горела и была ранена, а Нью-Йорк словно стал другом. И мне не хотелось его бросать. Куда не повернёшь, оказываешься в центре раны. Мой дедушка-индеец всегда говорил: "Однажды ты спросишь себя, помогаешь ли ты своей стране быть в безопасности?" Я спросила: "В безопасности от чего?" Он ответил: "От тех, кто толкают её к опасности". Я уехала из Нью-Йорка, мне хотелось увидеть дочь, которая осталась во Флориде. Но одновременно не хотелось уезжать. Потом я вернулась в Нью-Йорк, испытывая странное чувство, будто мне нужно присмотреть за Америкой.
  Когда Башни Всемирного торгового центра рухнули, многие артисты отменили гастроли. Я тоже об этом думала. В магазине на Вашингтон-сквер в Нью-Йорке у меня должна была состояться встреча с поклонниками. Но после 11 сентября я планировала её отменить, тем не менее, их отчаянные электронные письма заставили меня передумать. Люди всех штатов писали, что чувствуют себя парализованными: "Не отменяйте гастроли. Хотя бы просто приедьте, чтобы у нас было место собраться и поговорить друг с другом". Кажется, рок-н-ролл может двигаться, когда остальное стоит на месте - грузовики и автобусы крутят колёса. Однажды я отменила концерт в 1998 году, когда получила сотрясение мозга. Сначала с сотрясением я выступила в "Мэдисон-сквер-гарден", но мне пришлось отменить следующий концерт. Это было только один раз. Всё-таки задача музыкантов - служить коллективному бессознательному [согласно психологу К. Юнгу, это одна из форм бессознательного, единая для всего общества] в попытке понять, что происходит на самом деле. Концерты сами по себе дают мне энергию. Музыка даёт частоту [вибрации на определённом уровне], когда подключаешься к ней, она похожа на эликсир, который я не пробовала ни в какой другой форме. Артисты, которые вдохновляют меня на протяжении всей моей жизни, возникли в конце 60-х [в это период артисты пели о гражданских правах чернокожих, выступали против войны во Вьетнаме, происходит сексуальная революция, обостряется конфликт поколений]. Они умели собирать информацию, и, сходив на их концерты, люди получали представление о том, что происходило в тот момент. Я чувствовала, как музыканту, это важно сделать, если есть возможность. В итоге я гастролировала, когда наша страна начала воевать с Ираком, Афганистаном. И сейчас я вижу, как у американцев исчезает доверие к своему правительству. Никто не уверен в истинности высказываний президента, я такого раньше никогда не видела. В истории прошлого трубадуры не слушали политиков, а искали информацию самостоятельно. Теракт - это предательство извне. А когда происходит предательство изнутри, нужно проникнуть в суть того, кто мы как нация, вернуться в прошлое и увидеть, что произошло раньше. Я решила не отменять концерты. Сотни лет назад музыканты путешествовали, поэтому я тоже решила так поступить. Я гастролирую уже много лет, именно так нахожу многие ответы. Кто-то ищет в музыке бегство от реальности, другим она даёт возможность получить ответы. У меня самой назрели большие вопросы. Мы отправились в тур и были одними из немногих. Это было самое логичное, что можно сделать. Пусть я не потеряла кого-то лично, но я могла создать некое пространство, зажечь свечу, принести бинты - не физические, а эмоциональные.
  Надвигалась буря, в эти тревожные времена мы, как страна, оказались на распутье. Когда такая катастрофа поражает нацию, люди неизбежно задаются серьёзными вопросами. В день теракта я увидела, как американцы начали воспринимать свою страну. Они чувствовали связь с ней и друг с другом как никогда. Поскольку другие артисты отменили свои гастроли, на мои концерты приходило много самых разных людей, которых я раньше не видела. По самым разным причинам. Как прихожане в церкви. Концерты были странными. В то время людям нужно было где-то собираться. Даже если они будут выглядеть глупо, им всё равно нужно место, куда пойти. А я просто хотела создать хороший вечер. Не каждый музыкант так поступит, и я это уважаю, но, что касается меня, мне казалось необходимым собрать всех, послушать музыку, испечь печенье и просто побыть в одном месте. Я чувствовала, важно создать пространство, где можно встретиться, и не нужно беспокоиться, что кто-то прыгнет на тебя сверху и раздавит. Люди приходили, чтобы побыть друг с другом. А я и концерт были чем-то второстепенным. Мне кажется, мы все прошли через, своего рода, американские горки. Надежда перешла в скорбь, чувствовалось невероятное смирение. Спадали маски, было мало косметики. Имею в виду эмоциональный макияж. Словно его содрали с людей вместе с кожей - и словно видишь их впервые. Возможно, и они друг друга увидели впервые. Я была впечатлена тем, как люди смотрели друг другу в глаза и искренне общались. Я сама смотрела на всё другими глазами. Раньше я так не прислушивалась к незнакомцам, а больше наслаждалась вниманием, которое привлекли мои альбомы. Но когда перестаёшь ходить на высоких каблуках, становишься ближе к людям. За 10 секунд, которые у них были на встречах до или после шоу, каждый пытался рассказать мне всю историю своей жизни. Люди подходили ко мне в продуктовых магазинах. "Ну, обрати внимание! Сделай заметки!" Это помогло мне избежать юношеского нарциссизма и сфокусироваться на том, как люди многогранны. Они были уязвимы как никогда в моей карьере. Они говорили такие вещи, которые не скажешь завтра. У них ослабла бдительность. Обычно я не вела такие глубокие разговоры. Секреты, которые они хранили, вдруг выходили наружу. В Германии группы ливанских и израильских поклонников приходили на каждый мой концерт с рассказами об ужасах Среднего Востока. А мужчина, потерявший своего дядю, обнял меня со словами, что в этом я нуждаюсь больше всех. Такие моменты встреч, где не спрашивают: "Как тебя зовут?" или не обсуждают погоду – священны. О таких людях не прочитаешь в глянцевых журналах, они вдохновляют истории, которые воссоздают все актёры. Политические листовки были гонимы ветром, где-то забыты, неуместны, потому что никто не знал, что принесёт собой завтра, и наступит ли оно: "Если завтра не наступит, что мне делать сегодня?" Смыло наш слой самозащиты, потерялось чувство безопасности, возникло чувство неуверенности. Мне казалось, что каждый концерт мы собираемся у метафорического костра и рассказываем истории, собранные в пути из последнего города. Для меня именно так передавалась информация - от побережья к побережью. Кто-то путешествовал с нами, как цыгане. Всё усилилось, поэтому чувства не были заткнуты за пояс, как рубашки. Отношения складывались гораздо быстрее. Я слушала истории незнакомцев и завела отношения с людьми, которые, возможно, никогда не завела бы, что изменило мой взгляд на вещи. Люди открывались мне и говорили о своих чувствах к стране и делились страхами. После 30 или 40 лет жизни во взрослом Диснейленде, где мы чувствовали, что никто не может причинить нам вред, мы наконец-то испытали, каково это - быть частью мира. До этого мы были изолированы; с нами такого не случалось, по крайней мере, на материке. Раньше Америка не подвергалась нападению на суше подобным образом, хотя коренные американцы [индейцы] скажут: "Нет, на нас и раньше нападали!" [когда приплыли белые и завоевали их земли]. Когда я разговаривала с членами общин коренных американцев, они напомнили, что 11 сентября материковая часть Америки подверглась нападению во второй раз, первый был во времена завоевания этих земель европейцами. Когда на нас напали, стало ясно, насколько оскорблены чувства людей, и я задумалась о насилии над коренными народами. Хотя теракт 11 сентября произошёл в одно мгновение, а их завоевание заняло много-много лет. Но вторжение есть вторжение. Я увидела множество параллелей между тем, что чувствовали американцы после прошлогодних террористических атак, и тем, что чувствовали коренные индейцы, когда напали на их страну.
  В какой-то момент на гастролях со мной связались вожди нескольких племён. Они сказали: "Мы её хранители", имея в виду страну, землю, "и мы хотим убедиться, что ты делаешь всё правильно. Мы знаем, что ты собираешься писать и олицетворить нашу Великую Мать". Я понятия не имею, как они вообще узнали, что я вроде как готовлю альбом о моральном компасе Америки, даже муж и моя мама не знали, что я сочиняла в своей голове, а они как-то узнали. Иногда в жизни что-то происходит, возникают люди, которых больше никогда не увидишь. И твоя жизнь меняется. Меня навестили коренные американки и предупредили в своей прекрасной манере. В Новом Орлеане одна индианка племени лакота зашла за кулисы, чтобы навестить "ту, которая поёт". А попасть за кулисы не так-то просто, учитывая, что моя дочь бегает повсюду. Она была старше меня и пришла не ради концерта. У неё было сообщение для Эймос, хотя она и понятия не имела, кто такая Эймос. Она была очень скромна и недвусмысленно поведала мне своё тихое и в то же время повелительное послание: "Предки идут, сейчас они многих навещают. Нравится тебе это или нет, но они придут. Так что прими их, иначе они вышибут твою дверь". Когда речь заходит о таких вещах, я не задаю вопросов. Я сказала: "Хорошо, я приготовлю им вкусный чай". В некотором смысле я была напугана до чёртиков. "Те, кто они, называющие себя Отцами этого Существа, которое мы называем Америкой, растлевают её и сводничают с ней. Мы ждём, что ты расскажешь её реальную историю. У тебя есть возможность разжечь огонь в тех, кто называет себя американцами, но не считает Америку своей Великой Матерью. Вторжение, которое произошло только что в Нью-Йорке и Вашингтоне, вызывает в клеточной памяти воспоминания о другом вторжении, которое началось в конце 15 века и неуклонно продолжалось несколько сотен лет. Хотя то, что мы сейчас называем Америкой, продвинулось по определённому пути благодаря различным верованиям и идеям, которые посетили нашу великую землю, к сожалению, не все поселенцы уважают мысль, что коренные племена были хранителями Духа этой земли. На протяжении многих лет дочери и сыновья тех поселенцев неуклонно заявляли свои права на нашу Великую Мать, но очень немногие имеют с ней подлинную связь. Это выбор: так не должно быть. В отрицании матери-души причина того, что в стране с самым большим ожирением в мире столько людей умирают от голода. Наполненность желудков не означает, что наши сердца не пусты. Единственное лекарство, которым можно вылечить эту пустоту, - только лечение души земли, которое можно дать своим детям. Обещания и риторика тех, кто хочет владеть землёй и контролировать её, совершенно не помогают, потому, что Великая Мать - не собственность. Владение землёй не даст доступа к мудрости и кодам, которые несёт в себе земля. Выживание этого поколения зависит от того, скачают ли они эти коды. Помни, Дитя, музыка тоже может быть картой". Помню, Папуля говорил, по всей планете существуют места, к которым нас тянет. Этого нельзя объяснить, просто чувствуешь, непонятно почему, но есть доступ. Понимаешь, когда тебе комфортно, прогуливаясь по тем или иным улицам, зная, что сзади не нападут. Места распознают коды, которые несёшь. А коды инстинктивно распознают места. Шаманка продолжила: "Когда Белый брат пришёл, он только брал и брал, но в итоге взял только землю. Эта жадность породила голод, которому никто не может дать название. Люди разорвали страну и управляют ею. Настало время тем, кто захватил землю, взять ещё больше". Я сказала: "У вашего народа уже столько отнято". Она мрачно посмотрела на меня: "Как ни печально, взяли только землю. Теперь им нужно взять её дух и познать его. Взять истории этой страны и понять её. Белый брат, владеющий землёй... и люди, оберегающие землю должны собраться вместе для её выживания... Наша ответственность сестёр заявлять об этом. Если собираешься говорить об истории Америки, то нужно рассказать "её историю", а не просто историю. Те, кто владеет землёй, и те, кто хранят её, - это две разные сущности, которым пора объединиться ради неё". Она была смиренна, но могущественна: "Мы её хранители. И ты тоже. Мы поможем тебе, но ты должна быть верной истине. Это твоя родина... Ты должна её защитить, и если всё сделаешь правильно, предки поддержат тебя. И ты это сделаешь. Так решено. Но тебе нужно быть предельно понятной. Наступают напряжённые и трудные времена". Она сказала, что некоторые люди всё равно откажутся выползать из своего безопасного маленького мирка, даже если этот мир больше не безопасен. Она раскрыла руки, а по её лицу текли слёзы. Я поняла её приверженность земле, стране, бдению за её душу, она материнская сила, безопасная гавань, обильный источник, который может дать, даже после того, как столько было отнято. У меня возникло чувство, будто я вернулась домой. Если вы только берёте, то, посмотрев в зеркало, вам придётся признать себя солитёром. Мне хотелось бы думать, что всё гораздо коварнее, и вы почувствуете ответственным за своё потребительство, а не за то, что существует какая-то всеобщая справедливость. Не думаю, что всё так просто. Ннекоторые люди не получают того, что им уготовано. Многие умирают в великолепии, и им не приходится платить за свои злодеяния ни в какой форме. Мне кажется, на трёхмерном плане Земли мы смотрим в зеркало на то, кем стали. Лицемерка ли я, действительно ли я верю в то, что говорю? И если вы действительно думаете, что всё должно быть бесплатно и отнято, тогда и у тебя тоже нужно всё отнято. Иначе, ты лицемер. Для таких, как та индианка, связь с землёй - это главное. Их нельзя купить, ими нельзя манипулировать с помощью выгоды. И они насквозь видят таких людей. В некотором смысле она предупредила, что душа Америки была обманута, ею манипулирует наше правительство и руководители других стран. А наши отношения связаны не с правительством, потому что правительства меняются, а с самой землёй. Я подумала: "Вот настоящие воины. Мирные стойкие воины, которые заботятся о своей великой матери, и беспокоятся о том, в чьих руках она находится". Очевидно, "те, кто они", меняются в зависимости от восприятия человека. Это можете быть и вы. Этот разговор стал решающим моментом в моей жизни. В этот момент и родился этот альбом. Потом она ушла. В своей скромной, но в то же время грозной манере, она оставила меня наедине со своим посланием. Больше я её не видела. Я задумалась о способности отдавать и выходить за пределы, и о той культуре, которая является частью всех американцев, не смотря на то, что она как бы отделены от нас. Корни коренных американцев являются и нашими. Я поняла, что делать. Я воин на пути к миру. Если вашу дочь насилуют, а вы сидите на диване, потому что пацифистка, - вы плохая мать, потому что не защитили своего ребёнка. В других городах меня навещали другие индианки, они приносили за кулисы священный табак. Не каждый день, но несколько раз. Такие люди делают дело. Но та индианка поднесла мои пятки к огню и говорила о привитии любви к нашей земле, нашей истории и нашему духу. Я откинулась на спинку стула и подумала: "Ого, столько всего происходит, чего я не понимаю. Мне стоит продолжить путешествие и получать информацию". Перед смертью мой дедушка-индеец сказал, что однажды я должна поездить по Америке, следуя карте обитания 500 индейских наций. И тут мне стало очевидно, что мои гастроли становятся исследованием.
  Дед верил, что пока мы, американцы европейского происхождения, афроамериканцы, латиноамериканцы, да, кто угодно, не будем воспринимать землю суверенно и автономно, как духовную мать, мы не будем её хранителями. А всего лишь грабителями: "Либо в определённый момент становишься хранителем великой матери, и идя по колесу жизни, по знахарскому колесу, начиная с Юга и перемещаясь по колесу к различным переживаниям - в среднем возрасте можешь выбрать быть женщиной, переходящей от юности к старости, тем самым уважая всю женственность, больше не желая быть юной, иначе возникнет ревность, зло, гнев, яд в твоём сердце. А ведь можно почтить великую мудрость прабабушек, тогда будешь хранителем любви, а в противном случае - грабителем. Белый брат не понимает землю", говорил он. Мы ничего не взращиваем, поэтому ничего не оставим будущим поколениям. Он говорил, что поколение должно подняться не по возрасту, а по сознанию. Со мной осталась его идея переосмысления власти. В детстве почти каждое лето я ездила к нему в Северную Каролину, пока он не умер - тогда мне было 9 с половиной. Он и его жена были восточными чероки, и я росла, слушая их истории. Он курил священный табак, сидя на крыльце, а мы собирались вокруг. Женщины лущили бобы, а он умел собрать воедино то, о чём никто не хотел говорить. Его истории стали способом почувствовать свои корни. Мой дед оживлял воспоминания. Не думаю, что в то время я осознавала, насколько глубоко он менял меня. Он говорил: "Слышишь, что тебе говорит дерево?", и я отвечала: "Пффф, нет, не знаю". Но когда начали звучать песни, я говорила: "Папуля, я не слышу того, что слышишь ты, но эти мелодии приближаются". И он говорил: "Тогда не отпускай их; пригласи их в свою жизнь". Всё проявилось только когда я начала писать этот альбом. Я испытывала удивительное чувство сострадания к тому, что случилось с его народом, и убеждена, что перед смертью мой дед сделал мне прививку от забвения, оставил у меня под кожей чип "помни эти истории". В процессе работы над альбомом он всё время был рядом. Его истории начали возвращаться, когда я не могла заставить свою дочь спать. Ей сейчас 2 года. Я перепробовала всё, даже играла ей "AC/DC" [рок-группа 70-х] на рояле, пробовала колыбельные. Ничего не помогало. Я была в отчаянии. Читала книги о том, чего ожидать в течение первого года, и готова была сбежать в окно от недосыпа. Именно тогда я начала вспоминать. Такого даже не планируешь, просто начинаешь петь. Пытаясь укачать свою дочь, я вспомнила, как мой дедушка усыплял меня, рассказывая истории. Он качал меня на крыльце и курил трубку. Этот запах я ощущаю по сей день. Его истории были звуковыми, он использовал определённый тон и ритм. Каждый вечер походил на церемонию, а его истории немного менялась. Можно было задать какую-то тему, и его было не остановить. Он прерывался, только чтобы набить трубку и зажечь огонь. Обнимать свою внутреннюю землю он научился у бабушки, которая упрямо осталась на землях чероки в тысячи квадратных миль. Он пел о том, как она избежала Тропы слёз 1838-39 годах, когда народ чероки был вынужден пройти более тысячи миль на новую территорию, потому что правительство хотело получить их землю. А его бабушка сбежала и пряталась в горах по меньшей мере год. Всю жизнь её кружило по этой земле – там-то бурная и неотразимая история о ней оторвалась от основного корня, давшего много ответвлений в Северной Джорджии, на севере Итсати, столицы чероки. У меня было такое чувство, будто в меня сеялись семена. Как будто я была свежей землёй, на которой почти ничего не росло, одним из тех бесплодных садов. Но, рассказывая истории, которые я вспомнила, Тэш, наконец, успокаивалась. Может, я просто использовала другой тон голоса, не знаю. Но важным было то, что я начала вспоминать. Некоторые из его историй попали на альбом.
  Сочинение - это своего рода время подзарядки, я была как медведь в пещере, как бы сжала ряды, чтобы сосредоточиться. Гастроли продлились довольно долго, мы с музыкантами отправились в путешествие, которое стало частью нашей жизни. Много материала для "Алой" было написано в дороге, пока я гастролировал по стране. Именно в дороге всё начало обретать смысл. Я не планировала всего этого, просто так получилось. И как писатель, пишешь то, что видишь. Нравится мне что-то или нет, я это записываю, как звуковая камера. Пока моя дочь спала в своей маленькой койке, я сочиняла в задней части автобуса, наблюдая в два, три часа ночи за проносящимися мимо дорожными знаками и разметкой. Истории не прекращаются, когда все ложатся спать. Странно, как призраки заходят в гости, или персонажи, предки. В 26 лет пытаешься понять себя и пишешь свой дневник. Дневник можно написать только один раз, перекапывая материал своей жизни. Ты поглощена собой, и в этом нет ничего плохого. "МЗ" и другие альбомы хорошо отражали то, где я находилась в то время. Но если в 40 лет продолжаешь писать свой дневник – это Упс! Некоторые люди не могут писать, пока не испытают чего-то в своей личной жизни. Некоторые способны исследовать, умеют как бы слиться с другими и вести скрытный образ жизни. Вдруг обнаруживаешь, что заводишь нужных друзей и любовников, как это происходит у Алой. С помощью этих людей она начинает видеть мир их глазами. Для неё это словно паломничество. Она открывается идеям, которые раньше не замечала. Я решила запечатлеть их и начала исследовать страну, по которой колесила. Теперь Америку между побережьями называют страной перелётов. Люди просто говорят: "Сколько мне понадобится времени, чтобы перелететь её?" Вместо "Мне нужно увидеть, кто там живёт, открыться другим взглядам на вещи". Много путешествуя по Штатам, я была там, куда не попадёшь, если предпочитаешь самолёты, я бывала в местах, куда большинство не ездит. Побережье очень популярно, но я провела много времени в городах, где плюют из стороны в сторону, и понимаешь, что не хочешь там оставаться. Но я там выступала. Или однажды я ехала в северо-западную Флориду из Джорджии, и на улицах были люди из Ку-клукс-клана [расистская организация, исповедующая превосходство белой нации, против толерантности. Им приписывают похищения и убийства людей], приглашающие людей на барбекю средь бела дня. Это было довольно пугающе. Своего рода всё это часть прогулки Алой. Когда Близнецы рухнули, в этих местах задавали вопросы, которые я давно не слышала. Я бы сейчас не разговаривала с вами, если бы не пошла пешком. Я бы летала на "Virgin Airlines", швырялась дерьмом, и меня бы арестовали. Если не выполняешь свою работу - не ходишь, тогда в 40 лет не обменяешь морщины на своём лице ни на какую мудрость. Если не погрузиться в страну по-настоящему - не увидишь, как люди воспринимают происходящее в Америке, не напишешь историю о её душе, тьме и свете. А эта женщина, Алая, начала овладевать мною. Я шла по её следам. Она начала приходить ко мне по крохам. Но вскоре я поняла, она собирается завладеть моей жизнью. В этой истории я просто назвала свою героиню Алой, которая ткёт свой путь через всю страну, поскольку этимология слова "алый" - это нить [точнее "богатая ткань"]. Этимология слова "алый" означает, что до того, как обозначать цвет, оно обозначало ткань. Когда-то некая Элизабет Скарлет [Elizabeth Scarlet] была ткачихой. "Скарлет" - это ткань до того, как она стала цветом, что приводит нас к Скарлетт О'Хара [Scarlett O'Hara – героиня романа-бестселлера XX века "Унесённые ветром" Маргарет Митчелл ("Gone With The Wind" Margaret Mitchell) о гражданской войне Юга и Севера США], героине тамошних иммигрантов. Мне нравится идея, что Скарлетт О'Хара происходит из традиции ирландских ткачей. Я не Скарлетт О'Хара, но между этим альбомом и "Унесёнными ветром" есть параллели. Обе работы посвящены американской истории. Люди говорили, что взорванные самолёты были библейской Алой нитью [из книги Иисуса Навина 2:18, символ кровавой жертвы Христа и вера в способность Бога избавить нас перед лицом невзгод]. Джордж Буш [George Bush – президент, во время правления которого случился этот теракт] использовал эту аналогию в одной из своих речей несколько лет назад, благослови его господь. Тот, кто имеет с этим дело, знакомится с безднами нашей страны. Ещё существует "Красная верёвка" [Красная дорога], которая символизирует духовную тропу коренных американцев. Алая – это Красная дорога. Духовность коренных американцев. Счастливая красная дорога, и Скарлетт О'Хара, сильно любившая свой дом и землю. Сочиняя, я стала тянуть за все эти нити. Алый цвет олицетворял нить, кровь земли. Алая - это кровь, которая течёт в каждом из нас, напоминая нам о том, что мы оставим следующему поколению. И это была попытка вернуться назад во времени и пересечь страну. Но не по карте, которую можно купить в местном магазине. В поисках древних священных мест коренных американцев, духовных вихревых воронок, которые они считали тайными и священными. Эта нить тянется по всей стране, вспоминая историю настоящих хранителей этой земли, которые были практически стёрты из нашей истории. Это паломничестве по Америке и попытка вспомнить, на чём построена эта страна. Не на планах тех, кто был у власти в то время, или кто вооружает власть. Но на том, что происходит внизу, в фундаменте. Как насчёт людей, верований, многих жертв и священных военных текстов. Моя героиня ткёт свой путь через Америку, сталкиваясь с разными людьми, которые меняют её взгляд на страну и её отношения к ней. До того, как стать мамой, я больше думала об отношениях, а не о личном, о макро- и микропричинах. С Алой - это отношения со своими убеждениями, а также с теми, с кем вы говорили о своих убеждениях, лёжа в их объятиях. Сейчас я не смогу с кем-то спать, если не буду уважать его убеждения. И каждый человек, которого Алая встречает, переносит её на следующую территорию, даёт новый опыт. Словно Тропа песен [музыкально-духовное путешествие, часть верований аборигенов]. Думаю, песни похожи на песенные строки в культуре аборигенов - чтобы попасть в какое-то место географически, нужно знать песню, она переносит вас в другое место, как эстафетную палочку, и все песни взаимосвязаны. Словно строки песен поднимались с земли и пелись мне, пока я добиралась до следующей территории, где мне встречалась другая песенная строка, которая поднималась и, казалось бы, на мгновение олицетворяла себя. Но чтобы понять песню, нужно распробовать её на вкус, приобрести опыт, почувствовать свои пятки на костре. В каком-то смысле нужно жить этим, подвергнуть себя этим переживаниям, тогда песня придёт. У меня не было всей истории. Но благодаря песням, можно пройти территорию, а, не зная песни, не изучив её, не встретишься с теми персонажами, которые, в свою очередь, не воспринимают это место, как ты. Потому что это не одно и то же. Может, это своего рода одно из явлений психополя, которое происходит с героиней. В этой прогулке Алая словно разгадывает кроссворд, а подсказки содержатся в песнях. В конце концов, я почувствовала, что играю в "Ключ" [Clue — игра в жанре стратегии]. Мисс Алая с подсвечником в библиотеке. Люди меняют ход её жизни, и не обязательно они проводит вместе много времени, у кого-то может быть другая точка зрения, и это нормально. Она говорит: "Хорошо, я откроюсь ей", в итоге одни двери открываются для неё, а другие закрываются. И в какой-то момент своих путешествий она начинает понимать, что её фантазия о том, каким был хороший день или что такое крепкие отношения - меняется. Это оказывает на неё определённое воздействие, она осознаёт свои определённые грани, вписанные в её тело - в карту её тела. Эта карта души запечатлена в каждом из нас и показывает маршрут самых определяющих моментов нашей жизни. Мой дед-индеец всегда говорил, что у людей есть невидимая карта, выгравированная и ставшая частью того, кем они были. Годы спустя я стала понимать, что определённые места и события запечатлеваются в каждом из нас по-разному, от этого зависит, кем мы становимся и как выглядим. После 11 сентября я решила сделать альбом не о последствиях теракта, а дорожную историю, в которой героиня путешествует от одного побережья к другому, проходя все 50 штатов, где у каждой песни своя территория, каждой песне соответствует свой цвет маршрута, который можно определить по указателю внизу справа.

КАРТА МАРШРУТА АЛОЙ (кликните, чтобы увеличить)

  Эти песни взаимосвязаны, к ним прилагается карта, но это не сборник рассказов. Этот альбом исторически обоснован. То, что отражено на карте, вероятно, заняло у меня 15 лет. Это карта моих путешествий. Мне потребовалось много времени, чтобы предпринять эту поездку. В целом на написание альбома ушло около трёх лет. Но я не проехала все земли за три месяца. Это многолетнее путешествие, чтение и исследование. 15 лет идея этого альбома формировалась в моей голове, но воплотить его я смогла только после терактов 11 сентября. В разное время я побывала во всех штатах, кроме Аляски, осмысляя их историю, информацию о местных жителях, наслоении культур, которые пришли после, и какое влияние они оказали. Во многих местах коренные индейцы были изолированы от развития своей территории. Тексты песен в буклете, музыка и карта - неразрывны друг с другом. В текстах отражена богатая история нашей страны, наряду с отсылками в современность. Если будет что-то одно, не получится полная история. В альбомах мне всегда нравился их размер и маленькие буклеты, которые к ним прилагаются. Я погрузилась в каждую деталь. В специальное издание альбома я вложила наклейки с картинками, отражающими истории песен, маленькие амулеты из олова и полароидные снимки [мгновенные снимки фотоаппаратом Polaroid]. Путешествуя по стране много лет, даже не представляешь, открытки каких мест откладываются в память и остаются с тобой, как полароидные снимки. Путешествуя, я обнаружила, что люди сгорают в своих воспоминаниях, похожих на фотографии, застывшие перед их мысленным взором, - они могут войти в них. Люди ценят то, что произвело на них впечатление, заставило их чувствовать. В нашем сознании мелькают разные места. Помню, в 1968 году маленькой девочкой ездила в Шарлотту. Мы останавливались по пути в маленьких кафе, которые были открыты тогда, но сейчас их нет. Иногда узнаёшь душу места, а не новые здания. Всё переплетено, это нельзя разделить. Как вишня на корке пирога - вместе это даёт ощущения. Музыка - это вишни, фотографии - сахар, а в итоге всё стало единым целым. По-отдельности всё воспринимается иначе. А для создания обложки альбома я искала что-то особенное. Моя визажист Лесли Чилкес [Lesley Chilkes], с которой я работаю уже много лет, просматривала разных фотографов и остановилась на Курте Маркусе [Kurt Markus]".
  Лесли: "У неё невероятное лицо, оно может принимать любой вид. Раньше мы применяли много красной помады, но теперь меняем внешний вид каждого альбома".
  Тори: "Она почувствовала, нужно войти в сотрудничество с фотографом фотографов. Я много лет слышала о нём, и, посмотрев его фотографии, поняла – он был тем, кто мне нужен для отражения атмосферы альбома. Он показывал Америку так, будто она была его любовницей, словно она живая. Мы отправились в Монтану, и потекла кипучая энергия. По дороге туда я знала, что-то затевается, и остальные тоже это знали. Этот штат словно девушка с большим задом. Словно кирпичный дом, где чувствуешь себя защищёно. Фотосессия к альбому во многом связана с его тематикой. Монтана – земля Курта, танцующая с притопом. А с командой людей иногда первоначальная идея расширяется, и не знаешь, какой будет обложка, пока не просмотришь все фотографии. Мы провели в Монтане около пяти дней. Сначала мы хотели провести фотосъёмки в разных местах страны, но, в конце концов, осели в одном дне путешествия Алой, в одном мгновении.
  Большинство персонажей и событий в альбоме основаны на моём реальном жизненном опыте. Многие песни я хранила в памяти. Алая обращается к разным людям, которые заставляют её переосмыслить то, как она ставит одну ногу за другой. Она проезжает несколько стоянок для дальнобойщиков, там тоже есть милые люди. На гастролях я много слушала и наблюдала. В этом было определённое вдохновение. Я принимала во внимание все те аспекты, которые делают Америку такой, какая она есть. В разных городах люди реагировали на происходящее по-разному. Разнообразие страны ошеломляет, в этом её великая красота. И где бы вы ни были, на вас влияет тамошняя культура и люди, которые там поселились. Этот город либералов или консерваторов? В зависимости от идеологии города, возникали совершенно разные реакции. Здесь военно-морская база? Это ультра-левый город [за равенство и справедливость] или правый [консерваторы, националисты]? Всё эти влияет на людей. Но общей была попытка выразить чувство потери. Ночью, днём, в разных климатических условиях, разные люди рассказывали свои истории на концертах. Иногда нужно плести рассказ так, чтобы защитить некоторых людей. Интересно, узнают ли себя те, о ком я пою? Кто-то потерял кого-то, когда рухнули башни, а кто-то - когда врезались самолёты. Есть люди, которые потеряли всё, доверившись американской финансовой системе. Я была рядом и чувствовала, как их истории породил духовный источник, грубо разбуженный террористическими атаками. Истории менялись, куда бы я ни пошла. У американцев было две совершенно разные реакции на то, что произошло. Многие стали более замкнутыми, что вполне понятно. Думаю, все чувствовали то же самое, но на меня это повлияло по-другому. Вместо того, чтобы испытывать чувство мести, меня больше интересовала попытка понять, почему некоторые группировки на земном шаре испытывают такое негативное отношение, как к Америке, так и к её союзникам. Уничтожение той или иной религиозной или политической фракции ничего не решит. Крайне важно, чтобы между Западом и Востоком начался диалог, прежде чем мы все окажемся втянутыми в какую-то ужасную псевдосвященную войну. Люди, существа, земля и идеология испытывали глубокую боль. На основе диалогов, услышанных в придорожных закусочных, случайных разговоров с незнакомыми людьми и старыми друзьями, а также общения с духовными старейшинами разных племён коренных американцев, я составляю карту искалеченной страны. Возникал вопрос: "Почему это случилось с нами?" В свой предсмертный час Америка ожила, и люди впервые начали чувствовать её. Каждый по-своему, но на массовом уровне. Из штата в штат я стала понимать, что люди пробуждаются. Они начали интересоваться: Кто такая Америка? Какая у неё душа? Они говорили о своих чувствах к ней, как если бы она была матерью или подругой. Не думаю, что до 11 сентября массы считали её живой. Раньше было похоже на: "Я американец. Я имею на неё право". Мы были так заняты собственной жизнью, что в итоге, потеряли дорогие сердцу вещи. Но когда люди увидели, как она горит и истекает кровью вместе с человеческими жертвами, они поняли, что Америка всегда была живым существом, на которое напали. Она лежала раненая в огне. Ей больно. В тот день умерло столько людей. Нас всех что-то дёрнуло, потянуло, мы что-то почувствовали, что-то ожило. Я увидела что-то вроде "Меня тянет к ней". Началось какое-то шевеление, что Америка - не просто объект, с которым мы имеем право делать, что захотим, будто это мы владеем землёй. Теперь, когда страна на политическом перепутье, мы задаёмся вопросом, куда мы ведём корабль. Люди начали заново пробуждаться мыслям, что есть душа и дух, отделённые от нашего правительства. Стали налаживать отношения с душой Америки как никогда в жизни. У них возникли отношение со страной, как никогда раньше. Не будем называть её обычной идеей националистичности. И я это слышала от самых циничных людей, которых когда-либо встречала. Даже не смотря на то, что среди их родных и знакомых никто не погиб, многие пробудились на разных уровнях. Французы, что бы вы о них не думали, всегда знали, что Франция - это сущность отдельная от них, как и Эйр [так ирландцы называют свою страну] от ирландцев. Высокомерно в молодой стране скандировать: "Мы американцы", считая это самым важным на свете. Нет. Душа Америки отдельна, она отличается от того, что мы о ней думаем. Для французов Франция - их мать, любовница. Она больше, чем французы. "Леди Свобода" [Lady Liberty - итальянско-французский комедийный фильм 1971 года c Софи Лорен] к ней не относится. Коренные американцы всегда так думали, в их культуре Америка всегда была личностью, а они - её хранителями. Американцы, воспринимая свою страну, как объект, чего я не наблюдаю в других странах, - создают своё негативное мировоззрение и угрозу своей безопасности. Дорога к исцелению и миру – это доступ к коллективной памяти, к нашей коллективной способности объединяться с душой своей страны. Я увлеклась структурой ДНК нашей культуры, чему меня не учили в школе. В корнях нашего общества нарушенные договора и соглашения. Это часть нашего кодекса, того, как мы сформировались. Карта души Америки была проложена людьми, бежавшими от преследований, но, в итоге, они остались преступниками. Когда европейцы пришли в Америку, они отняли свободу у аборигенов во имя своей свободы, отняли их уклад жизни. Ужасно, как континент эксплуатировался на протяжении многих лет. Но сегодня никто больше не хочет об этом слышать. Сейчас на уроках истории не преподают историю Америки. Мы знаем о европейской мифологии больше, чем о собственной. Многие из нас частично европейцы со своей богатой историей и мифологией, которую мы не передали нашим студентам и детям так, как это сделали другие культуры. Мы её скрываем. Предки из Европы обосновались здесь, но игнорировали культуру коренных жителей. Европа пришла и захватила власть. У земли Америки есть история, и она не о короле Артуре. В конце концов, ваш предок - часть Америки. Мы все связаны друг с другом. Позор, что мы игнорируем своё прошлое и не унаследовали истории коренных жителей Америки, которые жили здесь до нас, и не включили их в свою культуру, поэтому утрачено много их мудрости и знахарства [шаманство]. Их истории отличаются от тех, которые мы часто слышим, но у них настоящие истории этой страны. Поскольку коллективная память пробуждается, я надеюсь, мы все можем получить доступ к коллективной мудрости этого народа. Нужно принять историю и те проступки, которые произошли, и сравнить с тем, что происходит сейчас.
  Этот альбом - метафорический костёр, вокруг которого я хочу собрать слушателей и поговорить о разных гранях нашей системы убеждений и задаться вопросами о нашей ответственности перед душой этой страны. Было разумно сохранить солидарность, как это было во всей стране. Также было бы разумно рассматривать континент как живой организм. Как только люди стали открываться Америке как живому существу, возникли вопросы. Например, действительно ли мы её защищаем? Американцы стали задумываться: почему это произошло? Они говорили: "В правильных ли она руках? Кто она на самом деле? Отдаём ли мы нашу истинную мать в руки, которые защищают её?" Что истинно, а что нет? Где прячутся тени?" И вопрос часа: "Действительно ли мы служим душе своей страны, или мы служим чему-то другому?" Ничего не делая, вы всё равно что-то делаете. Ничего не делая, мы не защищаем её. Наша страна устала быть Мисс Искажённой. Люди захотели узнать, кто на самом деле это существо, которое мы называем Америкой. Она больше не была объектом сутенёрства, чьи полезные ископаемые можно использовать в свою выгоду. Вместо того, чтобы только брать, люди стали её опекать. Моя мама говорит, что во время Второй мировой войны в Перл-Харбор [когда Япония напала на Америку] возникали такие же вопросы, потому что чувства были те же, что и сейчас Они выражали себя и были открыты во всём, даже в очень тихих отношениях. Для меня это было важно. Я исследую психологию нашего времени. Душа Америки и коренные американцы ясно дали мне понять, пока я была в дороге, что пришло время перемен. Алая многое осознаёт, пересекая страну, она может спросить, какая у вас карта тела. И знаете ли вы, что это было. И к чему вас тянуло. И какие фотографии своей жизни вы прячете за своим сердцем. Коренные американцы принимают её, немного гнобят и говорят: "Эй, тебе нужно учиться взаимодействовать с миром". Это прожигает Алую насквозь. Что значит: нужно двигаться.
  Было предательство не только извне, но и изнутри. И Алая обнаруживает это. Когда люди начали задавать вопросы нашим вождям, те в ответ называли их непатриотичными, стыдили. Из-за определённых внутренних предательств, которые произошли в нашей собственной стране с "Энрон" [Enron - энергетическая компания, обанкротившаяся в 2001 году из-за фальсификаций отчётности, вводившая в заблуждение инвесторов. Это дело стало одним их крупнейших в мировой истории] и другими компаниями, многие нормальные люди, как мои родители — не обязательно они — потеряли всё, доверившись нашей финансовой системе. Бен Ладен [Усама бен Ладен - исламский террорист, основатель и первый эмир международной террористической организации "Аль-Каида", взявшей на себя ответственность за теракты 11 сентября 2001] этого не делал. Сейчас люди не чувствуют себя защищёнными нашим руководством, каким бы оно ни было. Они задумываются: "Может, нам следует задаться вопросом, что происходит, как внутри, так и снаружи". В юности я выступала в барах для конгрессменов и их девушек по вызову. Можно многому научиться у этих девушек. Просто сиди, играй и слушай. Нужно залезть в политическое подбрюшье, чтобы увидеть, как всё на самом деле устроено. Есть люди, которые расскажут вам, что происходит с правительством на самом деле, что разобщает людей. Некоторые мои друзья-журналисты были напуганы. Слишком многие популярные люди начали проповедовать ненависть и разделение. В письмах, которые я получаю, люди переживают, что их дезинформируют. И не важно, консерваторы они или либералы, правые, левые или посередине. Люди чувствуют, что получают не всю информацию. Пока я дышу, я развиваюсь. В наше время существуют инструменты, чтобы переворачивать камни. У нас есть интернет, библиотеки. Можно быть зубрилой, а можно стать супер-сыщиком. Но для этого нужна сообразительность. Меня злит, что людям не дают точную информацию и контролируют её. Государство использовало эмоциональный шантаж событий 11 сентября, чтобы расшевелить людей, настаивая, что прямо за окном "существует угроза", именно из-за неё не хватает того, что мы называем "надёжной информацией". Сейчас я вижу, люди общаются, как никогда в жизни. В них пробуждается: "Мои предки и праматери верили, что у нас есть определённые права, но сейчас их отнимают. Нами манипулируют, и мы этого не потерпим". Возможно, теперь люди не так стесняются поднять руку, как раньше, интересуясь, что делает наше правительство после 11 сентября. Она моя настоящая мать, и иногда, чтобы защитить её, мы должны задавать вопросы: "Тот ли курс ей подходит? В том ли направлении она хочет идти, или это выгода наших вождей?" Использует ли наше правительство трагедию, чтобы, нажав на эту кнопку, начать войну? Думаю, это касается каждого, кто смотрит во внешний мир. Всякий раз, когда кто-то готов к войне, для меня это красный свет, я не тот человек, который выберет насилие в качестве первого, второго или третьего решения проблемы. Когда кто-то у власти слишком рвётся к войне, это заставляет меня сильно нервничать. Мы дети своей страны, и наши желания могут отличаться от её потребностей. Почему я не могу задать Такой Вопрос: "Откуда к нам такая ненависть? Что мы для этого сделали?" Да, всюду есть сумасшедшие, которые настолько злобны, что готовы убить любого, не задумываясь. Но люди, задававшие вопросы, начали подстёгивать мои собственные. Я стала задумываться о том, как я воспринимаю Америку. Мой дед говорил о ней, как о сестре и друге. Такой я помню её с детства. Но, став старше, я начала ассоциировать Америку с её политикой. Когда близнецы рухнули, меня вернуло обратно. Я почувствовала потерю того, о ком заботилась и решила написать цикл песен о стране, в которых она реальна и человечна, а не отражение политических идей. Как и остальные, я стала задаваться вопросом: правильно ли представляют нашу страну? Как мир воспринимает её? Алая поняла, что ей нужно беседовать с глазу на глаз, потому что СМИ не дают той информации, которую она ищет. Я задаю собственные вопросы и нахожу ответы на них в своём путешествии по Америке, проводя самостоятельный экзамен, проверяя несколько источников, а не следую за другими людьми автоматически, независимо от того, президент это или моя семья.
  Во время турне я увидела, как воспринимают теракт 11 сентября в Европе. Одна моя нога в Америке, другая в Англии. И стоя одной ногой в каждой стране, я решила, что хочу быть гражданкой мира. Мне это кажется правильным. Моё проживание в Англии имеет свои плюсы относительно Америки. Во-первых, новости о стране правдивее, когда находишься за её пределами. Информация, которую можно получить о нашей стране за её пределами, чётче сформулирована, чем внутри неё. Что заставляет усомниться в "стране свободных"! Так я узнала, что американские граждане не получали достаточно фактов, чтобы должным образом оценить положение. Американцы не понимают, как нас воспринимают. Нас считают задирой на детской площадке, который пользуется своим преимуществом. Идёшь по улице, и они называют тебя убийцей. В Европе люди ненавидят нас и думают, что мы за войну. Прямо сейчас в Европе жгут американские флаги из-за войны в Ираке, потому что считают, мы злоупотребляем нашим положением сверхдержавы. В глазах европейцев мы - Круэлла де Виль [Cruella de Vil – злодейка мультфильма "101 далматинец"], мы хотим содрать шкуру с щенка. Мы не Роджер и Анита [Roger, Anita – семейная пара, которая заботилась о далматинцах]. Как только это понимаешь, становится ясно, как наши политики представили страну на мировом поле и с треском провалили презентацию. Воспользовавшись трагедией, наш вождь навязал нам свои планы. Не думаю, что американцы хотят, чтобы Америка вела себя, как громила, но, с точки зрения мира, мы таковы. Так думают наши друзья, а не враги. Поэтому, когда ваш друг подходит и говорит: "Мы давно дружим, пусть и не всегда согласны друг с другом. Но происходящее меня действительно беспокоит". И если начнёшь игнорировать, можешь потерять друга. Долгое время после терактов преобладало мнение, что американцы самодовольны и не желают тщательно изучать власть имущих. Это заставило меня подумать, что нам, гражданам, которые против этого, нужно действовать. Наша страна не должна быть такой. Немцы кажутся более обеспокоенными, чем другие. Весь их образ мышления в том, что их бабушки и дедушки наделили полномочиями людей, которые злоупотребили властью, и теперь им приходилось с этим жить. Почему сейчас в Германии жгут американские флаги? Немцы знают тёмную сторону злоупотребления властью и говорят: "В своё время мы не задавали вопросов, мы просто согласились, и посмотрите, что с нами случилось [речь о Гитлере]". Они действительно хотят, чтобы наши люди задавали вопросы. Никогда в жизни я не видела такого антиамериканизма. Немцы во время Второй мировой войны не слушали нас, когда мы предупреждали их о том, что делает Гитлер. А теперь посмотрите на нас. Наши правители втягивают страну в войну, и чтобы оправиться от неё, может потребоваться много времени. Это разрывает мне сердце, причиняет боль и вызывает слёзы. Если начнёшь углубляться в политику, твоё сердце будет разбито. В 1968 году целое поколение восстало против Вьетнама. Если любишь свою страну, скажешь: "Не все из нас воинственны и верят, что у нас есть возможность убить всех, кого мы хотим". Мы будем очень одиноки и изолированы, если не поднимем факел и не определимся: а действительно ли наши вожди выступают от имени существа, которое наша истинная мать? Я очарована этой землёй, её богатством. В ней такая древняя история. Но мы не имеем доступа к самим себе, чтобы следовать мифам, связанными с её истинными корнями. Должна сказать, они похожи на сказку. В пропасти между пониманием духа этой страны и представлением о ней остального мира есть укромные уголки и щели, где можно спрятать исторические факты. И видя, как другие люди воспринимают ситуацию, заставило меня заняться своими исследованиями. Именно с этой информацией я писала альбом. Для меня Америка не такая. Где-то что-то пошло не так. Мы с трудом верили, что мы, американцы, на самом деле не в курсе своей внешней политики. И пока мы не решим эту проблему, трудно представить, что американцы поймут внешний мир. Страшно наблюдать, как неправильно истолковывают, кто мы, и кем нас считают. 11 сентября всколыхнуло коллективную память. Алая начинает понимать, что это мировое учение, которое влияет на всех по-разному и даёт возможность задавать вопросы.
  Непростая задача создать сюжет с одним персонажем и разными историями. Сначала я решила сделать политический альбом, потом, находясь в дороге, я поняла, мне стоит узнать о человеке по имени Алая. Думаю, можно сказать, что героиня связана со мной, или я с ней. Я больше не знаю, кто из нас кто. Я не знаю, где начинается и заканчивается вымысел. Иногда нужно найти способы выразить свои личные чувства через персонажа, но это не значит, что вас в нём нет. Наверное, она моё альтер-эго. Но она сама по себе. Алая - это нить, и я следую за ней, как Тори, но иногда Алая берёт верх. Немного похоже на "Сибил" ["Sybil" — фильм 1976 года, в котором молодая женщина страдает от расстройства множественной личности]. Мне всегда нравился этот фильм. Алая словно окутала меня. Сначала я говорила, это она носит мой размер обуви, но сейчас я вижу, это я ношу её размер. Она просто возникла и сказала: "Я иду. И со мной всё будет в порядке. Ты беспокоишься о себе, Тори. А со мной всё будет в порядке". Иногда, Алая - это я, иногда - капля крови, Алая - это плоть и кровь, у неё есть месячные, иногда она – земля. "Прогулка Алой" - это метафора прогулки по Доброй Красной дороге, которая была священной для наших коренных предков. Она может быть нитью, которая проходит сквозь нас и объединяет. Выпустив альбом, местное сообщество раскрыло мне свои объятия и пыталось рассказать о значении их духовных путей. Самой их не найти, они сами должны найти тебя. Я вложила в Алую свои чувства, вопросы, типы мужчин, которые привлекли бы меня, если бы я не была замужем. Сначала я понятия не имела, но, думаю, когда-нибудь она овладеет мной полностью. Иногда Алая - это девочка. Всё переплетено. Сосредоточенный вокруг персонажа по имени Алая альбом пересекает США не только по географии и эмоциям, но и по времени. В нём столько красоты и любви, а также печали. Это история встреч и потерь. Она не собиралась в путь, но у жизни всегда есть способ изменить наши планы. Она начинает принимать решения, которые меняют её жизнь. Она не может вернуться туда, где была раньше, потому что начинает что-то понимать. И вынуждена сделать выбор, как идти своей дорогой. Чем дальше Алая продвигается в своём путешествии, тем больше пересматривает свои убеждения о стране и душе, и когда знакомится с Америкой, та принимает много разных обличий. Америка - это персонаж. Она меняет форму, превращаясь в разных женщин этой истории. Коренные американцы верят, что каждый может менять свою форму. Мне нравится идея изменения формы в традициях коренных американцев. Америка превращается в человека. Чтобы Алая узнала все её грани. Земля овладевает человеческими женщинами и говорит через них. Алая отказывается воспринимать её, как объект, чем не гнушаются некоторые наши политики, которые представляют Америку в ложном свете, - это стало моей движущей силой.
  В альбоме я использую образы, взятые из символики различных племён коренных американцев, в основном племён Юго-Запада, потому что информация о них более доступна, наряду с восточными чероки и шайёнам. Символизм важен на всём альбоме, но алхимия происходит в словесных ассоциациях. В альбоме есть четыре портрета любовников, которые продолжают менять форму. Мужчины представляют собой четыре направления: север, юг, восток и запад. Да, у Алой четверо любовников и есть муж, она достаточно занята. Она очень добра к мужчинам, которых встречает. И они восхитительны. Но я не буду особо вдаваться в подробности. Мой муж не знает, кто он из четырёх любовников на этом альбоме, думаю, так будет лучше. Но пару недель назад он уже спрашивал меня о них: "Её любовники взяты из реальности?" Я ответила: "Не обязательно в той же последовательности! То есть, время немного спорный фактор. Я не хочу пытать свои пятки огнём". Но мы всё уладили. Мужчины в этой истории terra firma – твёрдая почва под ногами. Мне нравится эта идея. Они реальны, из плоти и крови. Алая видится с ними, они смеются вместе, некоторые переворачивают её с ног на голову, а некоторых переворачивает она. Мне нравятся её любовные похождения, но потом она ныряет и переворачивает камни, находит то, что пугает и расстраивает её. А в другой раз делает её страстной и смущённой. Мы видим мир её глазами, как она относится к себе, к своей ответственности перед своей настоящей матерью - своей страной.
  Со мной была исследовательская группа, которая собрала весь материал, чтобы сделать его герметичным. Вероятно, на запись и исследования этого альбома я потратила больше времени, чем на предыдущие. Как только я поняла элементы. Для визуального звучания я обратилась к фотографиям. Когда в качестве фотографа для альбома я выбрала Курта Маркуса, выбор был сделан опираясь на любовь к работе других великих фотографов, своего рода, эталонов для меня. Звуковое оформление альбома разрабатывалось во время просмотра фотографий Америки конца 19 века вплоть до того дня, когда я закончила его. Сейчас я просматриваю множество книг по фотографии. Когда сочиняю, у меня есть такая иносказательная палитра, нужно постоянно менять её содержимое, меня так учили. Это фундамент, отсюда я начинаю строить. Я пополняю её каждые несколько недель, возьму двадцать вещей, как бы окружу себя ими, это может оказаться, например, журнал о мотоциклах или Мануэль Альварес Браво [Manuel Alvarez Bravo - мексиканский фотограф]. Или книга о том, как посадить лавандовый сад, или странный комикс - я многим интересуюсь. И по какой-то причине всё это объединяется в одну группу. Я раскапываю эту палитру. Что-то остаётся в её пределах. Обычно не так много, нужно что-то изучить, а от чего-то отказаться. Вокруг меня было много фотографов 30-х и 40-х годов, в основном из Центральной Америки, которые участвовали в мексиканской революции 20-30 годов. Например, эти события запечатлел Мануэль Альварес Браво. Книга его фотографий долгое время была со мной, его работы стали своего рода неким шаблоном, он один из моих любимых фотографов, в тридцатые и сороковые годы его работы были чрезвычайно влиятельны в политическом плане. Он запечатлевает муки людей с необычайным состраданием в фотографиях из музея Дж.Пола Гетти [J. Paul Getty Museum]. Когда сижу за роялем и сочиняю, я окружаю себя его фотографиями, на моём фортепиано стоит несколько, они оказали огромное влияние на этот альбом. Моё любимое изображение - женщина, закутанная в бинты. Он представляет собой одновременно и рану, и исцеление. Также я люблю серию Трэйси Моффатт "Шрамы на всю жизнь" [Tracey Moffatt "Scarred for Life"– серия фоторабот про домашнее насилие] 90-х годов. Она фотографирует подростков, а потом добавляет необычные подписи. Например, у неё есть фотография девушки в бальном платье, идущей на школьный выпускной. А внизу написано: "На вечере школьных танцев она спросила свою мать, что она думает. Та ответила: "Не будешь наряжать свинью, если можешь её съесть". И Диана Арбус [Diane Arbus - американский фотограф, связывает иррациональные принципы изображения и рациональное представление о действительности]. Она не была близко знакома с героями своих фотографий, но каким-то образом передавала их суть. Они не ретушь, а реальные люди, застывшие во времени. Где бы ни жили их души, я могу навестить их на фотографиях. Путешествуя, я ненадолго встречаюсь с людьми и часто чувствую себя фотографом. Если посмотрите на работы этих художников, вы поймёте, к чему я стремилась. Это побуждает меня задавать вопросы, которых я раньше не задавала, только потому, что благодаря их работам, я смотрю на мир по-другому. Такая же цель моего альбома. Я работала над тем, чтобы добиться подобного визуального звучания. Показав эти фотографии своим музыкантам, нам захотелось ностальгии по тем временам. Сейчас мало групп, которые могут повлиять на слушателя. Спустя 15-20 лет люди оглядываются назад и понимают, сколько тогда было великолепных музыкантов с уникальным видением. Я хотела создать классическое звучание 70-х. Главным образом потому, что это история о дорожном путешествии, и я хотела, чтобы альбом звучала как фильм "Побег" [The Getaway - 1972 года]. Я изучала все великие альбомы 70-х. В качестве ориентира я использовала "Слухи" [Rumours] группы "Флитвуд Мак" [Fleetwood Mac]. Это один из величайших поп-альбомов, созданных когда-либо, как по песням, так и по звучанию. Продюсеры и инженеры действительно знали, что делают, в то время создание альбомов было настоящим искусством. Возможно, они все были под кайфом, но их уши всё слышали. Так же я обратила внимание на "Урожай" Нила Янга" [Neil Young "Harvest"] и на старые записи "Пинк Флойд" [Pink Floyd]. Некоторые песни выдержали испытание временем... Есть ещё много других, можно продолжать и продолжать. Думаю, я пыталась погрузиться в то, как они были записаны, и в их мастерство, чего очень сложно добиться. Это ручная работа. И мы тоже подошли к записи таким образом. Обычно я приношу инженерам чертежи и спрашиваю, как этого достичь. Затем 9 месяцев свожу всех с ума. Но это оказалось вполне счастливым безумием. В некотором смысле МЗ и "Алая" похожи. МЗ и ПР очень структурированы, и "Алая" записана в классическом стиле. МЗ – это подход певицы/автора 60-х и 70-х годов, поэтому, если между альбомами возникает звуковое сходство, в этом есть смысл - тот же подход. Все мои альбомы отражают своё время и то, с чем я экспериментировала. Некоторые альбомы просто отражают то, где находишься в данный момент времени, они представляют собой сборник, где некоторые песни сильнее других. Думаю, среди моих есть пара законченных работ, как и этот альбом. "Алая" как и МЗ очень органичен. В этом проекте я работаю с индейским полутоном. Мне хотелось запечатлеть естественный свет солнца и тени, хотела добиться такого звука. Хотелось достичь того, что происходит в органическом, естественном мире. Как и в ПДП, но здесь совсем другой стиль, там было больше импровизации. Что касается звука - в ИОХ и ДВИО более современный подход, чем у этого альбома. Здесь песни структурно мотивированы классическими элементами написания. Для этого требовались высокие технические стандарты. Возможно, здесь я тоже немного экспериментирую, но в основном со структурой написания песен. Эффекты компрессоров, микрофоны не всегда помогут попасть в Цель, если понимаете, о чём я. Многое было сделано вручную. Я много правила и переписывала, чтобы получилось так, как я хотела. Это не импровизация. На прежних альбомах я не записывала второй куплет 17 раз. Наверное, кроме МЗ. Там всё сильно отредактировано, потому что в течение многих лет я отправляла свои песни и получала отказы. На первый альбом у тебя есть вся твоя жизнь. После YKTR у меня было много времени, поскольку никто ничего от меня не ждал (смеётся). У меня было всё моё время! А для этого альбома у меня было мало времени, параллельно я делала альбом каверов, и снова мы возвращаемся к моей теории о русской гимнастке - часто я одновременно работаю над несколькими песнями. Как на Олимпийских играх – российская гимнастка выступает на спортивном мате, а румынка висит на перекладине. Можете себе представить "Безумца" на мате, а "Сказку" на перекладине. И одна видят, что делает другая, они побуждают друг друга стремиться и делать всё возможное. Некоторые люди предпочитают писать по одной песне за раз. Мне же кажется, одно мотивирует другое, но я не давлю. Это очень организованная работа без всякого безумия. У меня может быть 11 песен, но это меня подстёгивает. Я так работаю. У меня много мыслей, много образов, разных мелодий, и я ищу, куда они подходят. Например, когда Дункану приходится готовить, на 30 человек, у него на плите много кастрюль. И он не теряется. Рыбное блюдо будет отличаться от блюда из пасты. Существует дисциплина, которой учишься много лет. Единственная разница между этим альбомом и МЗ в том, что Алая читает "Гардиан" [The Guardian - газета] (смеётся). Этот альбом затрагивает больше мировых проблем. В МЗ героиня была слишком занята своей маленькой жизнью, я хотела узнать больше о себе и своих эмоциях. В 26 лет я вела дневник. Я не писала о мировых проблемах. Но как только напишешь дневник, всё, ты его сделала. Теперь выгляни наружу. Это прекрасно, когда тебе 24. Но по мере того, как путешествуешь и видишь мир, надеюсь, начинаешь понимать, кто ты. Если этого не знаешь в 40, тогда ты действительно в плохой форме. Надеюсь, приближаясь к 40 годам, нарциссизм уходит. Иначе ты делаешь что-то не так. Думаю, автор песен проходит разные этапы. Став матерью, всё изменилось: этот альбом доказывает, что я научилась брать ответственность и за других. К концу альбома происходит много событий. Алая должна выяснить, какой дорогой она собирается идти. Она понимает, что много говорила об этом, но ещё не прошла.
  Основная сложность записи заключалась в работе с географией. Я собрала музыкантов, инженеров и показала им на карте места, с которыми совпадали по отсылкам некоторые песни. Многое зависело от того, как я их писала и где, а также от ситуаций с персонажами, которые произошли в определённом месте. Мы хотели сделать диск о силе состояния присутствия с возможностью услышать что-то от кого-то. На этом альбоме играет три гитариста. Но сначала в свою студию я пригласила Мэтта, он мой самый любимый барабанщик в мире. Инструменты, техника, способы записи, выборы, которые делал Мэтт - разные барабанные партии, которые у него были. Мы использовали компрессоры, того времени, но на очень современном оборудовании. Я работала с ритмами и тонами, которые приходили от земли и её истории. Мы смотрели на музыкальное решение географически, предполагая отразить ритмы разных культур, которые вложили своё сердце в территорию, на которой они проживают. В "Вирджинии" я использовала определённые инструменты, ритмы и голоса. "Не заставляй меня ехать в Вегас" похожа на "Сверкающие сёдла" [Blazing Saddles – фильм-пародия на вестерн 1974 года] или что-то в этом роде. А в "Сангрии" есть мексиканский революционный момент. Изучая структуру песен, они оказались привязаны к какому-то месту, к определённой земле, что, как я уже упоминала, похоже на песенные строки аборигенов. Так мы строили ритм, основанные на том, где песни родились. Мэтт частично навахо [племя индейцев], так что мы оба использовали такой способ восприятия ритма, и как он связан с землёй. Он предложил ритмы, которые, возможно, пришли из тех мест. Я использую историю и культуру Америки, меняя звучание песен. Потом пришёл Джон Эванс, а затем гитаристы Робби Макинтош, Дэвид Торн и Мак Аладдин [Robbie McIntosh, David Torn, Mac Aladdin]. Все они знали место действия альбома. Повсюду были географические карты, карты расселения племён коренных американцев, можно было наслаивать карты друг на друга".
  Мэтт: "Её фортепиано основа всего, Тори очень ритмична. С фортепиано она совершенно другая, у барабанов широкий спектр. На гастролях мы почти как джазовое трио [на этих гастролях Тори выступала без гитариста], это даёт возможность импровизировать. Если вы никогда не видели её концерты, то удивитесь, что вживую происходит гораздо больше, чем на альбоме. Фортепианная тренировка и подготовка требует сильной дисциплины. Без дисциплины нельзя давать 6 концертов в неделю по 2 часа".
  Уилл Хермес [Will Hermes - старший редактор журнала "Spin"]: "Много талантливых музыкантов, у них сложные, тонкие и многослойные произведения, но на самом деле они не стремятся охватить большую аудиторию. Мне кажется, у Тори есть чувство миссии, поэтому она привносит сложную музыкальность в желание охватить как можно больше людей".
  Тори: "В течение своей карьеры я экспериментировала со всеми видами клавишных, от клавесина до синтезаторов и сэмплов, и каждый альбом учил меня чему-то новому в мире клавишных. Я больше пианистка, чем клавишница. С этим нужно определиться. Я знаю музыкантов, играющих на органе В-3, я бы никогда не сказал, что владею им. Может, лет через 40, если с завтрашнего дня начну заниматься по шесть часов в день. Моя страсть – фортепиано, это моя суть. Думаю, существует ритм, который также прописан на твоём теле, музыка прописана татуировкой на теле, поэтому фортепиано резонирует: двигается, сдаётся, соблазняет меня, и я не могу сказать ей "нет". В случае с "Алой" речь не шла о звуковых сэмплах. Мне нужно было достоверно отобразить землю, поэтому я использовала настоящие инструменты. Также я пыталась подключиться к понятию "великое американское путешествие". Тут пригодились "Вурли" и "Роудс". Они были со мной на СМД, и, возможно, именно поэтому "Алая" развивалась совместно с ними. Клавишные стали частью звукового ландшафта в этом путешествии женщины, которая родилась в 1960-х. Они часть её структуры, хотя в её детстве синтезаторы еще не были разработаны, поэтому они отсутствуют в её палитре.
  Этот альбом словно версия "Сказок о Красной ветви" [The Red Branch – так называется один из трёх королевских домов Ульстера и сборник 30 ирландских историй 12-го века] 21-го века. Я порой думаю о временах, когда трубадуры останавливались на ночлег и передавали новости. Я хотела, чтобы этот альбом и тур стал тем местом, куда люди могут приходить, общаться и обмениваться идеями. Весь тур - это идея метафорического огня. Вы приходите к огню, как и сотни лет назад, чтобы узнать новости, рассказать истории. До начала концерта сцена горит, и вы чувствуете огонь. Без пламени. У меня нет пиротехники, не волнуйтесь. Я не соревнуюсь с "Кисс" и Оззи. Это метафорический огонь. Когда люди слушают рассказчиков у костра, то потом уходят, воспринимая вещи иначе, чем до этого. Свои выступления я воспринимаю как церемонии. В прошлый раз, после записи каверов, мне показалось, что одиночестве за фортепиано будет правильным, нужно обнажиться на гастролях. Но этот альбом требовал ритмы и мелодии. Музыканты хорошо понимали, чего мы музыкально пытаемся достичь. Они пытались использовать туземные инструменты, чтобы передать колорит мест, из которых эти песни. Мэтт приносит все свои гаджеты и всякие штуковины. Сейчас у нас что-то вроде джазового трио без джаза. Это работает на идею альбома, поскольку в своём контексте в нём много ритма. Люди считают певцов-авторов деревенски странными, поэтому мы с моей стилисткой Карен стараемся, чтобы моя сценическая одежда была достаточно острой и современной. Мы всегда обновляем мой образ - может быть, брючный костюм от Александра Маккуина [Alexander McQueen] с разрезом, или винтажное платье. Одни и те же наряды не всегда подходят к разным обстоятельствам: то, что хорошо на камеру, может быть плохо на стадионе в 15 000 человек: если рукава слишком распущены, за роялем я могу быть похожа как перевёрнутую летучую мышь. А если в маленькой комнате я дам интервью в чём-то блестящем, вы, ребята, подумаете: "У неё было слишком много свободного времени". На предстоящих гастролях мы в шутку называем мой вид Апокалиптической Покахонтас.
  На этом альбоме я сознательно отказалась проявлять привычную мне ярость. Многие из нас любят свою страну и считают, что насилие - не наш вариант. Надеюсь, нам хватит словарного запаса, чтобы общаться, а не убивать. Тяжело, когда тебя воспринимают агрессивным хулиганом, это доводит до слёз. Думаю, многие осознали какова наша страна на самом деле и как мы хотим, чтобы она была представлена. Сейчас важен каждый гражданин. Люди понимают, что если не действовать - передаёшь это дальше. Могущество приходит не с оружием, а с интеллектом и сердцем. Если я люблю свою страну, я должна защищать её, понимать, что она вышла на путь защиты нашей души. Мы только начали догонять то, что происходит в Европе. Сотни тысяч людей-мирных воинов. Многие общаются в Интернете. Думаю, там происходит какое-то волнение. Алая не сердится, смысл не в этом. Она понимает, что в стране действует зловещая сила и власть, как и в любой другой стране. Злость – интересное явление, потому что на самом деле, когда вы злы, вы в слабом положении, не так ли? Трудно играть в шахматы, когда по-настоящему злишься. Сейчас я играю в шахматы с Теми, Кто Они. Это тоже моя страна, и я не позволю себя эмоционально шантажировать и называть неамериканкой. Я считаю это оскорбительным и не потерплю этого. Мы c Алой совершенно разные, но вполне могли бы совершить поездку-посвящение и встретить по пути персонажей, которых я включила в альбом. С одной стороны это внутреннее путешествие, где она встречает необычных людей, а с другой - настоящая прогулка по израненной и дезориентированной стране. У всех нас есть вопросы, на которые нет ответов, наши страхи, радости, желания, убеждения и те, кого мы потеряли. Главное то, что будет поддерживать нас до последнего вздоха. Единственный способ двигаться дальше – засомневаться в себе. Поэтому я подключаюсь к собственной карте и песням последних 15 лет. Они всегда рядом с нитями Алой.
  Думаю, переход от женщины, попавшей в беду, к женщине в поисках требует довольно твёрдого характера. Алая плетёт и меняет направление, но она тверда. Она движется, как жидкость, но она твёрдое существо. Обмен музыкой в сети просто огромен. Можно увидеть, сколько просмотров у вас было, а для меня это несколько миллионов. Для моих гастрольных автобусов не дают бесплатный бензин. Я всегда говорила: "Если хотите взять музыку – берите, Но если в определённый момент, вы не отдадите что-то взамен, вы становитесь грабителем". Некоторое время назад я раздала СМИ несмикшированную рекламную копию альбома, и в течение 24 часов песни появились в интернете. Просочились только конкретные треки, а не весь альбом. Мы отправили шесть треков в СМИ для ознакомления, и за сутки они уже были в Интернете. Я такого не ожидала. Я думала, у меня есть три недели. Это мои дети, они даже ещё не были готовы к выходу. Я хотела, чтобы люди уловили всю историю и получили артефакт альбома [сам диск был Интернет-ключом], который даст доступ к Сети Алой [бонусный материал только для компакт-дисков], где есть предыстория. Вместо того чтобы стонать, как все остальные, о том, как технологии могут сбить с толку, мне нравится использовать компакт-диск для создания курортов в головах людей. Не нужно быть жертвой технологий. Её можно сделать ключом к окружающему миру. Поэтому я подошла к своим ребятам и сказала: "Сделаем, что должны, потому что доверие было нарушено". Я знаю, у кого эти диски, это несколько сотен человек. Значит, предательство было изнутри. Я была в бешенстве, потому что этот альбом с песенным циклом, нужно услышать его целиком, к тому же песни не были смикшированны. "Sony" разработала программное обеспечение для защиты авторских прав, но мои инженеры рассмеялись и сказали, что это не сработает. Тогда я сказала: "Хорошо, сомкнём ряды. Не важно, как с этим справится "Эпик" [Epic – новый лэйбл, с которым Тори заключила контракт]. Вот как это сделаем мы". Продолжив рекламную кампанию и в попытке предотвратить интернет-торговлю альбомом, мы поместили диски со всеми альбомными треками в специальные плееры, смазанные клеем. Мы придумали странный клей, который запечатывал плеер, чтобы люди могли только слушать, а не доставать альбом и делать копии. Затем распространили их среди прессы при условии, что их возвратят в течение сорока восьми часов. Если кто-то предпримет попытку открыть плеер, чтобы вытащить компакт-диск, сам плеер разрушается, диск ломается и отправляет вас в больницу [успех этой идеи был настолько велик, что индустрия звукозаписи начала следовать его примеру]. Это придумала я с Марком. Как вам? Мэтт Чэмберлэйн пытался достать диск, благослови его Бог, но он порезал себе руки. Всем говорили: "Не пытайтесь открыть плейер, это опасно", но один журналист тоже сделал это. Он позвонил мне из больницы и сказал: "Не знаю, что хуже, то, что я в больнице, или то. что я пытался открыть плейер". Сейчас с ним всё в порядке, хотя ему наложили на руку швы. Не знаю, это что-то внутри людей. Люди чувствуют, что у них есть право брать. Им все должны. Если вы каким-то образом даёте артисту в ответ, то вы не грабитель. Тут мы возвращаемся к слову "ценность". Мне очень нравится вино 97-го года, но я не кладу бутылку в сумочку, поскольку хочу, чтобы они продолжали его производить и платили своим работникам, собирающим виноград. Словно надеть детям на ноги носки, но не от "Nike". Пока мы не перейдём к системе бартера, когда я прихожу и пою тебе, а ты готовишь мне спагетти, - мы не осознаём свою ценность. Мне повезло, что с финансовой стороны у меня всё в порядке, но я должна быть очень умной. Многие люди ищут выгоду, а не сопричастность: "Что мне нужно отдать? Кто я и во что верю?"
  На альбоме много песен, поскольку у нас большая страна. Есть ещё песни, которых нет на альбоме. Их маршрут ведёт в сторону от главной дороги, их можно будет найти в "Сети Алой" [Scarlet's Web]. Вставляя компакт-диск в свой компьютер, он становится ключом, который ведёт на закрытый сайт и даёт возможность следить за нашими гастролями. В течение всего тура секретный код будет водить туда-сюда, альбом будет продолжать жить. Вы увидите, какие песенные маршруты совпадают с моими гастролями, словно строки песен аборигенов. Там будет фотогалерея, я буду заполнять карту во время гастролей. Там будут записи с саундчека, би-сайдс. Словно вторая часть звукового романа. Будет журнал, по которому можно следить за моей прогулкой с песнями. Я хотела, чтобы люди могли сами открыть для себя Путешествие, которое совершаем мы с Алой. Она будет находить разные новости, тайники городов. Люди будут посылать нам сообщения, связывая нас с другими способами мышления. На сайте будут достопримечательности и звуки. Мы будем навещать людей. Вы увидите, как мы будем спотыкаться и падать (смеётся), но, я думаю, на самом деле такова жизнь творческого человека. Меня всегда тянуло к фотографам. Они меня вдохновляют. А в этом проекте они в значительной степени идут рука об руку с музыкой. В интернете можно следить, где она останавливается от штата к штату, вы раскроете самые сокровенные детали этого фантастического путешествия, а также несколько особых сюрпризов по пути. Там оживают карты, по которым можно проследить, куда она пошла. Есть карта в буклете компакт-диска, но более подробными карты станут в интернете. Они наслоятся и покажут, какой страна была раньше. "Сеть Алой" разделена на три области: карта моего маршрута, которая концентрируется на музыкальном путешествии Алой, её путях и песнях; топографическая карта земель коренных американцев, которая отражает перемещение коренных американцев по Северной Америке; и карта моих гастролей, в которой будет подробная информация и эксклюзивный мультимедийный контент. Я была Алой, теперь мне нужно стать Тори, которая отправляется на свою прогулку. Прогулка Алой - это одно, и Тори нужно пройти свой маршрут. Закончив альбом, я поняла, если попытаюсь следовать её пути, то начну воровать её огонь. Также в "Сети" будет доступ к эксклюзивным конкурсам, включая обмен билетами, ссылки на сайты/концепции, которые соотносятся с песнями, дополнительные треки, фотографии с дороги, тексты песен, эксклюзивное закулисное видео и "сувениры", которые можно забрать и собрать по пути. "Сеть Алой" будет обновляться регулярно. Там будут сайты, одобренные студентами крупнейшего университета коренных американцев в Канзасе, чтобы вы могли сказать: "О, я хочу узнать больше о Тропе Слёз" или священные места коренных американцев, которые можно увидеть на сайте, одобренным Университетом Хаскелла [Haskell University], нашим университет коренных американцев в Штатах. Я поняла, что прикасаюсь к чему-то священному и должна провести исследование. Я не могла сделать это в одиночку. Мне нужна была система поддержки. Вы можете сказать: "Эй, мне это интересно. Я ничего об этом не знал". И ссылки будут появляться во время гастролей. Я собрала исследовательскую группу и позвонила в Университет Хаскелла, как только альбом был написан. Я давно знакома с Мэнни Кингом [Manny King] оттуда, он стал частью команды, которая помогает с индейскими аспектами "Прогулки Алой". Каждый должен сделать альбом своим. С другой стороны, я чувствую, что история сама рассказывает себя, особенно картой и тем, что происходит в "Сети Алой". На сайте есть несколько в некотором роде абстрактных журналов. В них больше о чувствах и о людях, повлиявших на Алую. Это можно почувствовать в мелодиях и земле, как они соединяются. Там есть ссылки, нити. Сайт должен зажечь в людях то, что нужно. Так должна делать любая хорошая история. Это тоже часть её путешествия. Карты оживают, можно увидеть их в деталях. Вы только не узнаете, с кем она спала и где (смеётся)".
   Эдна Гундерсон [Edna Gunderson – музыкальный критик]: "Этот альбом действительно великолепен, поразительный шаг от СМД, который был интересным, но немного с выкрутасами. Любой, кто использует 11 сентября в качестве тематического трамплина, рискует потерпеть катастрофу, но она справилась с этим, благодаря некоторым трогательным сценам и жгучим эмоциональным портретам, которые я знаю на эту тему".
  Тори: "Мы следуем за Алой, нашей героиней, нашей нитью, которая прокладывает свой путь по телу Великой Матери, которую мы называем Америкой. Благодаря Алой я начала развивать отношения со страной, которых у меня никогда раньше не было. Алая ведёт нас сквозь мощные вихревые воронки [шаманские "туннели", с помощью которых получаешь "видение"], которые коренные американцы защищали и лелеяли сотни лет. Благодаря этому душа существа под названием Америка больше не является обособленной территорией, а ощутимая сила в жизни Алой. Пройдя всевозможные испытания и невзгоды, Алая находит свой путь в северную Джорджию, где столица великой нации чероки подверглась расовой чистке и стала маяком отчаявшихся в поисках золота. Алая была в беде ещё до 11 сентября. Этот альбом мне велели написать предки. Песни словно начали по мне обстрел. И чтобы рассказать историю, которая актуальна сейчас, мне пришлось вернуться на сотни лет назад. Не думаю, что я написала бы этот альбом, если бы в прошлом году не отправилась с гастролями по Америке. Это звуковой роман, объединяющий легенду нашей страны с её историей. Вы не полюбите Америку, пока не узнаете кто она, а не только то, что известно до 1776 года. Впустив Алую в свою жизнь и став ею, я позволила ей как бы завладеть мною и подтолкнуть как можно дальше с мыслью: "Можешь ли ты действительно действовать, а не просто говорить?" Это важно для неё. Алой может быть любая женщина, у неё течёт кровь. И любой мужчина может быть тем человеком в этой истории, которого Алая встречает на пути. Их довольно много, выбирайте сами. Америка, олицетворённая в Алой, связывается с ними. Я не представляла, как всё будет происходить, пока не отправилась в тур. На гастролях мне кажется, что история Алой воплощается в моей жизни и внутри меня. Но я понимала, что мне необходимо остаться Тори, потому что альбом завершён. Иначе будет похоже на актрису, которая живёт в роли своей героиней всю оставшуюся жизнь. Мне нужно, чтобы люди узнавали себя в Алой. Я могла бы быть Алой, но она сама по себе, она просто изменила меня. Если бы я не стала матерью, не думаю, что увидела бы свою страну матерью, и если бы я не оказалась в тот день в Нью-Йорке, я бы не почувствовала запаха её гари. Надеюсь, альбом воздействует на нескольких уровнях. Так его мне представила Мать-Земля в определённый момент. Но раз в жизни забавно отправиться в путь и пройти его. Алая шла, не взирая, хочу я писать о ней или нет. Будь то звуковые истории или истории с чернилами и бумагой, иногда трудно понять, кто из персонажей кого ведёт. Я рекомендую слушать альбом за рулём, в дороге, потому что именно так он был создан. Это дорожная поездка. Он очень длинный - можно добраться до Палм-Спрингс и обратно. Это целая история, поэтому прослушивание его с середины похоже на перелистывание книги. Типа: "Давайте начнём с четвёртой главы". Больше всего на свете я надеюсь, этот альбом заставит людей задать свои вопросы о том, как они воспринимают настоящее. В Штатах не так много информации об этом. Накануне релиза чувствуешь себя так, словно будешь рожать с помощью запланированного кесарево сечения. Теперь я просто знакомлюсь с девушками. А на концертах знакомлю их со старшими девочками. Иногда повседневная жизнь может быть скучной, но приятно знать, что есть люди, которые, как и ты, мечтают, любят музыку, ищут. Мне приятно знать, что вы есть. Независимо от того, сможете ли попасть на концерт или нет, мне просто приятно знать, что вы есть. Так что берегите себя и приготовьте себе что-нибудь вкусненькое".

  "Эти би-сайдс расширяют историю Алой. Эти песни хотели, чтобы их услышали по-другому, а мне понравилось, как они сидят вместе. Я работала над "Алой" долго, набралось слишком много материала. Потом, в период СМД, родилась Тэш. Работа с материалом других авторов немного повысила мой писательский уровень и подтолкнула меня – мне кажется, это был необходимый толчок – к написанию многих песен. Но некоторые не вписывались в повествование Алой".

Lullaby for Tash - Колыбельная для Тэш
(“…она слышала эту песенку с тех пор, как была в животе. Она ей знакома. Это наша тайна”)

Operation Peter Pan - Операция "Питер Пэн"
(“Я написала эту песню своей дочери, а так же всем дочерям и матерям, отцам и братьям, которые испытали боль разлуки из-за правительств и их политики”)

Ruby Through The Looking-Glass – Рубин в Зазеркалье
(“…она пинается со всех сторон, в итоге она всё вытолкнула. И её нахождение у меня внутри было согласованным вторжением”)

Seaside – Побережье
(“Суть терроризма в том, чтобы парализовать нас и заставить молчать”)

Bug a Martini – Прослушка в "Мартини"
(“Разве ты не видишь, как тобой манипулируют, чтобы ты согласился с ними?.. Нас проверяют как никогда”)

Apollo's Frock – Ряса Аполлона
(“Когда твои руководители видят только доллары или банковские счета, тогда…теряется поэзия и тайна того, что артист может представить людям”)

Tombigbee - Томбигби
(“…сейчас началась битва… поэты, писатели - это мирные воины. Если ты не часть одного, значит ты часть чего-то страшного и ужасного”)

Indian Summer – Индейское лето
(“Если в молодости я была на Юге, а, став девушкой - на Западе, то теперь я переезжаю на Север. Это означает, что моё положение в племени изменилось”)

Mountain - Гора
(“Чтобы сделать следующий шаг на знахарском колесе…настало время… стать питающей силой, а не просто женщиной, которая только берёт”)

  В период "Алой" Тори выпускает свою "звуковую автобиографию" – мзыкальный сборник, куда включила две новые песни.

Angels - АНГЕЛЫ
(“… это отчасти… люди, которые не увидели, что у них есть силы противостоять всему, что произошло…”)

Snow Cherries From France - СНЕЖНЫЕ ВИШНИ ИЗ ФРАНЦИИ
(“…в глубине души она знала, что он странник. И всё равно пошла на риск”)