из песенника к альбому: "Порой у меня дёргается глаз. Я уничтожала мысли, кружащие вокруг меня. Они решили, я буду неплохим ужином. А я решила, что хочу три проигрыша в этой песне"

Yellow bird flying get shot in the wing Good year for hunters and christmas parties And I hate elevator music The way we fight The way I'm left here silent Oh these little earthquakes Here we go again These little earthquakes Doesn't take much to RIP us into pieces We danced in graveyards with vampires till dawn We laughed in the faces of kings never afraid to burn And I hate Disintegration Watching us wither Black winged roses that safely changed their COLOR Oh these little earthquakes Here we go again These little earthquakes Doesn't take much to RIP us into pieces I can't reach you Give me life Give me pain Give me myself again Oh these little earthquakes Here we go again These little earthquakes Doesn't take much to RIP us into pieces

Little Earthquakes

Little Earthquakes (Live)

Little Earthquakes – 12 – Маленькие землетрясения

Жёлтая птица в полёте, ей стреляют в крыло.

Хороший год для охотников и рождественских вечеринок.

А я ненавижу фоновую музыку,

Где нас натравливают друг на друга,

Где меня оставили безмолвной.

К этим маленьким землетрясениям мы подойдём опять

О, этим маленьким землетрясениям

Ничего не стоит РАЗОРВАТЬ нас на куски

 

На кладбищах мы танцевали с вампирами до зари.

Мы смеялись в лица королей, нисколько не боясь сгореть.

И я ненавижу Разрушение, что наблюдает, как мы вянем

Словно чёрные подстреленные в крылья розы,

Безропотно меняющие ЦВЕТ.

К этим маленьким землетрясениям мы приблизимся вновь

О, этим маленьким землетрясениям

Ничего не стоит РАЗОРВАТЬ нас на куски

 

Не могу добраться до тебя.

Не могу дотянуться до тебя.

 

Дай мне жизнь,

Дай мне боль,

Отдай мне меня обратно вновь.

 

К этим маленьким землетрясениям мы подойдём опять

О, этим маленьким землетрясениям

Ничего не стоит РАЗОРВАТЬ нас на куски

 

{Жёлтая птица – так переводится имя первого, как считается, автора романов племени Чероки - Чискваталони, Джон Роллин Ридж [John Rollin Ridge].
Фоновая музыка – звучащая в магазинах, лифтах и т.п.
Чёрные розы – символ движения анархистов, также отсылка к миру вампиров}

 

("Деревянная коробка и маленький рояль с обложки МЗ ещё хранятся где-то. У моего отца есть всё. Он просто приходит и роется в моих вещах: "Тебе это ещё нужно?" Что за вопрос? Девушке всегда нужна персиковая пара Маноло Бланик [Manolo Blahnik - марка туфель]! Он говорит, что кладёт всё в хранилище. Я спрашиваю: "Зачем?" "На случай, если тебя постигнет безвременный конец, можно будет устроить выставку" - отличная мысль, папа! Он сумасшедший, но я его люблю.
  Я рада, что МЗ успешен, потому что многие думали, я сошла с ума. Мне говорили, что девушка и фортепиано – это не очень хорошая мысль в наше время. Кажется, мне нравится делать то, что многие считают плохой идеей. Так случилось, что сначала первые 10-12 песен с этого альбома были – прямо так и скажем - отвергнуты. Продюсерским взглядом Дэвитта Сигерсона [Davitt Sigerson]. Сейчас многие из тех песен начинают альбом, но когда его вернули мне, я не задумалась, что его восприняли неправильно или не поняли мою идею. Но однажды вмешался Дуг Моррис [Doug Morris - исполнительный продюсер звукозаписывающего лэйбла], и он понял, потом мы поговорили. Никогда не забуду. В Лос-Анджелесе. Он сказал: "Думаю, тебе нужно сочинить и записать ещё один трек". Я ответила: "Нет, запишу сразу четыре новых. Если записать только один, его сразу начнут подвергать сомнению". И он согласился. Согласился, что нужно собрать музыкантов, и во время сочинения позволил мне находиться дома. Я привлекла Эрика в качестве соавтора, потому что вместе мы уже слаженно работали, записывая демо-версии песен. Мы словно духовные брат и сестра. Хотя в то время уже стали жить вместе. Между нами было много общего, потому что мы оба клавишники. После того разговора с Дугом, показавшимся мне отличной идеей, я с радостью принялась за дело: "Что ж, если они думают, альбом не готов, значит, и дальше будут искать причины, что он не готов", поэтому мы отправились в путешествие по западу Америки. Объездили весь штат Юта и степи Колорадо. Обретя прежнюю форму, мы поехали обратно. И рифф [рифф - периодически повторяющася короткая мелодическая фраза] этой песни пришёл ко мне в Скалистых горах [Rocky Mountains]. В этот момент рядом не было фортепиано. Он начал выстраиваться в моих мыслях. В голове у мены была фраза из двух слов, ну, что-то такое… Но всё сложилось в мозаику, когда мне стало очень плохо в Скалистых горах. Лихорадка с осложнениями. И, кажется, с моей жизни начали сходить пласты – щиты, выстроенные мною, чтобы фильтровать ненужное. Когда их начало срывать, открылись грани сердцевины моего "Я", давшие возможность увидеть из чего я сделана.
  В творческом мире нас научили саморазрушению, это питает нас. Сформировалась мысль: когда разрушаешь себя, тогда есть, что сказать. Но считаю, это ловушка. Когда саморазрушаешься, ты вне игры и никогда не дойдёшь до уровня осознанности. Саморазрушению было место и время, возьмём французских поэтов, или 60-е: Дорз и Джэнис Джоплин. Кто еще мог пить столько виски и так петь? 25 лет парни пытались, но так и не смогли достичь её уровня. Следующий игрок в "Опасность". И сейчас всё повторяется. Хочется зевать. Планета сместилась. В 60-е эксперименты с галлюциногенами были важны - этот маятник раскачало тоталитарным подавлением, и в то время этим злоупотребляли. Теперь не увильнёшь, выбирай ты правду или нет. Мы не думаем на тему: может нам очистить атмосферу? Один человек ничего не изменит. Но вместе мы сможем сделать самое лучшее. Вопрос в том: Сделала ли я, Тори, что-нибудь для того, чтобы очистить атмосферу? Разгребу ли собственную сливную яму? Разберусь ли с собственной ненавистью и яростью, возьму ли ответственность? Хочу ли я выйти на следующий уровень сознания? Хочу ли жить осознанно? И я полагаю, если не выпущу очередной альбом, то не исполню свою миссию. Надеюсь, мне есть, что сказать. Иначе всё будет пустой тратой времени. Надеюсь, я достаточно прочистила свои мозги, чтобы стать каналом. Стараюсь отойти в сторону и дать пространство информации с другого места. Мне нужно верить, что те, кому нравится мои высказывания, кем бы они ни были и на каком плане существования не находились бы, мне дадут доступ к информации. Многие художники, писатели так работают. Джон Леннон часто говорил, что он проводник.
  Благодаря опыту YKTR я многому научилась и вместе с одним из представителей прессы на "EastWest" приняла решение не читать обзоры, мне нужна миролюбивость, а остальное отдам "мозговому танку", который собираю во время каждого проекта. Они могут быть из всех слоёв общества. Писатели, художники, кто угодно, но я не задаю вопросов об эквалайзере, компрессии и тому подобному. Я спрашиваю их о содержании, о том, как они себя чувствуют, так что рядом всегда есть небольшая группа экспертов, от которой всё отскакивает, поэтому я не совсем в собственном вакууме. Приняв решение, я не могу его изменить. И не моё дело, что люди подумают. Нужно допустить это, ничего нельзя изменить, приходится подчиниться и принять.
  Я выхожу на концерты, чтобы обменяться личными секретами с публикой. Я многое получаю в ответ, от них много, что зависит. При дневном свете настроение совсем иное, чем в темноте, обычно за час до выхода на сцену, я готовлюсь и призываю разные энергии, с которыми буду работать этой ночь. Я настраиваюсь и всматриваюсь в аудиторию. Каждый вечер всё по-другому - иногда это хаос, иногда запугивание, я работаю над определённой эмоцией и призываю всевозможных единомышленников, чтобы населить пространство. Каждый вечер - совершенно иное представление: песни приобретают разные значения. Когда я выступаю, у меня действительно есть возможность погрузиться глубоко, это словно путешествие. И я могу завести зал, если зрители готовы, но когда они замкнуты, мне в этот момент трудно влить в них жизнь. Но когда они открыты, тогда я вся ... становлюсь маленьким поездом, который гудит "Я смогу, я смогу". (смеётся) Но непонятно, зачем на мои концерты приходят некоторые зрители. Я могу остановить шоу и сказать: "Можешь забрать деньги в кассе". Однажды пришли женщины, которые хотели меня просто убить, потому что им не нравилось то, о чём я говорю. Порой женщины бывают очень грубыми. Но зло интересное определение, которым оперируют христиане. Верю, зло можно видеть и со стороны пытающихся искоренить его. Понаблюдайте. Люди говорят: "Телевизор – это зло" или "Секс – это зло" или "Это есть зло". Зло в том, что отрицаешь ту часть себя, которая хочет секса и смотреть телевизор, начинаешь подавлять, вытаскиваешь эту часть из дома, коим является твоё тело. Выставляешь наружу, вздёргиваешь, терзая её тем, что талдычишь: "Ты плохая, плохая, плохая". Как думаете, что тогда получится? Во что оно превратится? Когда я злюсь – начинаю писать. Верю, что творческие мысли меняют людей. Например, мои мысли тоже менялись под влиянием услышанного или прочитанного. Чтобы сдвинуться вперёд, важно пересмотреть собственные предрассудки и сказать: "Эй, это моя точка зрения. А ты подчисти немного свой туалет!", который нужно чистить постоянно. Я часто забиваю свой "туалет" всяким мусором, и чтобы его почистить, приходится задаться вопросом: что на этой неделе я для этого предприняла? Меня спасает творчество. И я не пристаю к людям с нравоучениями, потому что сама ненавижу, когда мне говорят что и как нужно делать. В пяти словах могу описать себя так: Голод, злость, страх, любовь и слово "Да".

   Полагаю, я привлекала мучителей к себе. Но меня никогда не подвергали физическому мучению, кроме той истории в "Я и пистолет", были эмоциональные мучения, порой очень травматичны. Знаете, забавно, что никто никогда не сравнивает себя с мучителем, живодёром, злодеем, а больше с жертвой, я много об этом размышляла. И о тех гранях себя, что способны мучить окружающих, на что я отказывалась смотреть. Нельзя всех постоянно обвинять, нужно измениться. Чтобы исправить ситуацию жертвы, нужно взглянуть в разрушителя внутри себя, вытащить пласты психики на уровень осознанности и понять, можно было поступить иначе или нет. Женщины, на которых нападали, согласятся со мной. Мне пришлось взглянуть на это, в чём и заключалось исцеление. В нас есть мазохист, и однажды придётся столкнуться с ним. И нужно понять, зачем он нужен. Потом пойти и потратить столько же времени на морского капитана, который управляет кораблём, может привести его в гавань, домой и ни в чём не нуждаться. У всех нас есть эти разнообразные стороны, и порой они выходят из баланса. Я не ненавижу мужчин. Я ненавижу, как люди себя ведут: и мужчины и женщины. Фазу ненависти к мужчинам я прошла после сочинения "Я и пистолет". Но постаралась решить эту проблему, благодаря присутствию Эрика в моей жизни. Он требует, чтобы я понимала различия между мужчинами. Иначе это как сказать, что все люди со Среднего Востока жестоки. Но ведь это не так. У меня есть очень милые друзья из Ирана. Стереотипы влияют на меня не лучше, чем Ку-Клукс-Клан [Ku Klux Klan – нацизм белых в США]. Но если на человека напали и совершили насилие, нужно внести обидчиков в общую категорию. Сначала это единственное, что может помочь. Потом нужно проработать ситуацию и отделить поступок насильника от других, понять, что это единичный случай в твоей жизни. Я не обязана прощать его. Я прощаю себя за то, что позволила ситуации разрушить мою жизнь на некоторое время.

   Эта песня возникла из-за уймы недопониманий со стороны друзей и семьи, и непонимания, как это могло случиться. Не понимаешь, как в определённой компании происходит крах, начинается поиск виноватых, и я не могла с этим справиться. В то время причина была не в семье. Порой друзья становятся семьёй, наша компания в те дни, но мне нужно было отступить. Пересмотреть жизнь и понять, кто в ней находится, и кого хочу видеть, кем я могу быть в отношениях, в которых возможно в данный момент не могу быть, поэтому нужно побыть рядом с другими, кому могу дать то, что они хотят. Происходил настоящий перелом, я определяла, какой жизнью хочу жить. Это было началом. Жизнь – это тест, учишься с того момента, как начинаются разные ситуации. Как реагируешь? Впадаешь ли в депрессию? Чувствуешь ли себя неудачницей?  Или же просто подумаешь: "О-кей, это случилось не совсем так, как я ожидала". Тот, кто играет в безопасность, никогда не узнает на что он или она способны. Если боишься зайти слишком далеко, или боишься показать, кто ты на самом деле, тогда не живёшь полной жизнью. Мне кажется, нас не поддерживают выходить за пределы своих возможностей, чтобы исследовать себя. Пробовать разное – это безопасно. И что такого, если будешь выглядеть глупо? Ну и что? Я приняла решение перестать быть бессознательной. Как только сделаешь это, дашь себе ключи от комнаты подсознания. Войдёшь туда и спросишь "Что тут происходит?", и все малютки-монстрики выйдут навстречу в праздничных колпачках. Монстры – это лучшее в жизни. Они замечательны. Нужно бороться за право иметь монстров.

   Я действительно верю, что в большинстве мы все полны разногласий - эмоции не согласны с рассудком, дух – с плотью и, двигаясь дальше, сексуальность часто разъединена от чувств и того, кто мы. Но, например, как можно понять девственницу, если нельзя понять проститутку, ведь святой и грешник едины в одном теле? Моя цель в моей собственной природе - примирить эти противоположные силы.

   Я воспринимаю жизнь туннелем. У меня есть право открыть дверь, исследовать и сообщать то, что нахожу таким, каким это вижу. У меня настоящее поручение для женского пола, для женственности, от богини - от этой грани моей природы. Я Мария – мать богов, и, в то же время, образ Марии Магдалины, грешницы, омывшей слезами ноги Иисусу. Чувствую необходимость объединить святую и грешницу, поженить двух Марий, это часть моей алхимии. В христианском обществе Дева Мария стала моделью женского поведения, такими нас хотят видеть. Деву Марию лишили сексуальности, а Марию Магдалину мудрости и духовности. Произошла кастрация женского. Чувствую здесь имеет место контроль. Знаете выражение "разделяй и властвуй"? Думаете, это означает захват деревни? Нет, разъединяй личности от самих себя и властвуй над ними - это контроль. Мой отец, под какими галлюциногенами он находится, только подумайте. Обожаю этого парня. Но в то же время между нами происходили битвы, словно между Дартом Вэйдером и, не знаю, Марией Магдалиной. Мы находимся по разные стороны веры. Странно, когда любишь человека, и в тоже время с ним много споров. Мы хотим поменять мышление друг друга. Но мы решили принять, что не согласны друг с другом. Теперь по воскресеньям мы едим вместе цыплёнка за обедом, мне больше не надо стараться его поменять. Он не так плох, он знает Перл Джэм, Тул, Найн Инч. Ему 65, и он может отрываться под Перл Джэм: "О, Перл, отпад! Не плохо".
   Порой хочется переписать некоторые аспекты Библии. Но дело не только в ней. Думаю, в течение следующих 25-35 лет откроются многое исторические истины, от которых мы подожмём пальцы на ногах. Важно то, что вы имеете на эмоциональном уровне. Нам следует помнить, что мы воздействуем друг на друга, как цепочка падающих домино. Мы можем прислушаться друг к другу и подумать: "Минутку, мне нужно создать свою систему убеждений". Не брать её извне и одевать как плащ, мы часто берём чужие идеи о том, какими нам следует быть. Дело не столько в родителях или учителях, сколько в другом – люди словно загнаны в лабиринт и не понимают, зачем делают то, что делают. Они даже не понимают, что закостенели.

   Автору нужно выразить то, что он хочет сказать, а не то, что считает нужным. Долгая и трудная дорога привела меня туда, где я сейчас. Я наслаждаюсь этим моментом во времени и тем вниманием, которое получаю. Знаю, что такое сидеть на кончике пинающего ботинка лэйбла. Поверьте, там, где сейчас, предпочтительнее.

   Наверно, всё дело в цвете волос. Людям нравятся рыжие. А еще Дэвид Линч [David Lynch - известный режиссёр мистических фильмов] такой же. Меня с удовольствием принимают в определённых местах: пресса, телевидение и английское радио оказали мне значительную поддержку. Но у них нет подходящего формата. В Америке на радио возникают вопросы: "К какой области её отнести? Тори, мы не знаем, к какой категории тебя отнести".

   Я играю 27 лет по несколько часов в день, и не особо интересуюсь тем, что вокруг, потому что это отвлекает меня от музыки. Всё дело в приоритетах. Мне интересна музыка. На альбоме всё это есть, потому что хотело здесь быть. Я никогда не говорила об изнасиловании, своих религиозных взглядах, о чувствах по отношению к себе. Но теперь мой внутренний мир крепок. Как артист была бы вполне счастлива, если строфа или просто строчка моей песни сделает то, что "Тельма и Луиза" сделали для меня. Хочу, чтобы песни с этого альбома раскрыли глаза многим женщинам. И, что важнее,  - некоторым мужчинам. Освободить в каком-то смысле, особенно от страха тёмной стороны в нашей истинной природе. Думаю, страхи и тревоги, что глубоко внутри нас, не сильно отличаются от переживаний других людей. Надеюсь, эти песни дадут осознать, что мы не одиноки. Какое тогда искусство можно назвать достойным? Не в этом ли смысл творчества?
   В этом году я написала несколько песен, но сделала их би-сайдс, для нового материала у меня ничего нет. Есть только одна идея, но она заставит людей насторожиться. Хотя я всё равно это сделаю, потому что будет весело. Некоторые советуют мне приберечь би-сайдс для новых альбомов. Определённая грань меня не хочет отказываться от них, но если сохранить их для следующего альбома, то я словно буду чего-то ждать, скрестив пальцы в надежде чего-то не потерять. Поскольку я получила признание, то не могу перейти к следующему проекту, держась за би-сайдс. Мне нужно идти дальше, изучать новое, за что меня и уважают. Всё, что исследую, я описываю в песне, а если буду держаться за би-сайдс, то буду держаться за прошлое с чувством, что достигла чего-то, вместо того, чтобы продолжать говорить: "минутку". Я могу приготовить ещё одно блюдо, но оно должно исходить отсюда (указывает на свою грудь). Многие артисты словно выпускают один и тот же альбом снова и снова, и держаться за прошлые времена. Но, понимаете, люди послушают вас одну неделю, и вы попытаетесь удержать этот момент, но они пойдут дальше, и вы пойдёте дальше, и страшно то, что людям может не понравиться направление, которое вы выбрали. Но нельзя останавливать своё саморазвитие, благодаря которому я могу применить новые открытия, тем самым создавая захватывающую музыку - нужно бросать вызов самим себе. Я планирую экспериментировать с фортепиано. Не хочу много говорить, потому что идея в процессе, но мне хочется запереться и словно начать всё заново. Я не могу снова написать "Тихую". На этот раз мне стоит быть очень умным бобром. Я хочу бросить вызов себе. Хочу увидеть и сказать: "Это срывает мои носки". Думаю, если скажу то, что мне нужно, я буду вполне довольна. Не знаю, смогу ли я сдуть свои носки. Это меня беспокоит. У меня довольно толстые, плотные носки. Но посмотрим")