"Алая и мисси Иисус расстаются в Чикаго, где она разыскивает старых подруг. Там она узнает о смерти друга-гея и решает посетить его дом в Батон-Руж, прежде чем отправиться в Новый Орлеан. Песня о парне, которого бросили друзья, когда он в них нуждался, и о том, как люди реагируют на смерть, о предательстве, которое может произойти даже после смерти"

Lily is dancing on the table We've all been pushed too far I guess on days like this You know who your friends are Just another dead fag to you that's all Just another light missing on a long taxi ride And I'm down to your last cigarette and (Down to, time to) This "We are one" crap as you're invading This thing you call love, she smiles way too much But I'm glad you're on my side sure I'm glad you're on my side still You think you deserve a trust fund Just because you want one Sure you talk the talk when you need to, I fear the whole world is starting to believe you Just another dead fag to you that's all Just another light missing In a long tax I'm down to your last cigarette and (Down to, time to) This "We are one" crap as you're invading This thing you call love, she smiles way too much But I'm glad you're on my side sure I'm glad you're on my side still Sure I'm glad you're on my side still Lily is dancing on the table (Lily is dancing on the air) We've all been pushed too far today Even a glamorous bitch can be in need This is where you know the honey from the killer bees I'm glad you're on my side sure I'm glad you're on my side still Got a long taxi ride

– – Поездка на такси

Лили танцует на столе и с нами перегнула палку.
Полагаю в такие дни, как этот,
Понимаешь, что представляют собой твои друзья.
Просто ещё один потухший окурок для тебя, и всё.
Просто очередной фонарь, пронёсшийся мимо
В долгой поездке на такси.
Я выкурю твою последнюю сигарету.
(Выкурю, настало время)
И покончу с этим дерьмом, про "мы едины",
Ты нарушаешь мои права.
Всё это ты называешь любовью,
В отдалении она лыбится чересчур.
Но, конечно, я рада, что ты ещё на моей стороне.

Думаешь, что заслуживаешь неисчерпаемого запаса доверия
Только потому, что хочешь этого.
Уверена, когда тебе надо, ты
Говоришь разговоры.
Боюсь, весь мир начинает тебе верить.
Просто ещё один мёртвый педик для тебя, и всё.
Просто очередной фонарь, пронёсшийся мимо
В длинном ряду такси.
Я собираюсь выкурить твою последнюю сигарету.
(Выкурю, настало время)
И покончить с этим дерьмом, про "мы едины",
Ты посягаешь на мои права.
Всё это ты называешь любовью,
В отдалении она лыбится чересчур.
Но, конечно, я рада, что ты ещё на моей стороне.

Лили танцует на столе,
(Лили танцует в эфире)
Сегодня мы все перегнули палку.
Даже обаятельная сучка может нуждаться,
Вот тут и узнаёшь, где находится мёд от пчёл-убийц.
Но я рада, что ты до сих пор на моей стороне.
Пришлось долго ехать на такси

{Окурок – в песне Тори использует игру слов: "окурок – fag" и "педик – faggott, сокращённо fag"
Мёд от пчёл-убийц – неискренность друзей}

МАРШРУТ: Иллинойс: Чикаго – Джолиет – Блумингтон – Спрингфилд – Миссури: Сент-Луис – Вест-Плэйнс – Арканзас: Литтл-Рок – Пайн-Блафф – Луизиана: Таллула – Миссисипи: Натчез - Луизиана: Батон-Руж – Новый Орлеан

("Я начала писать песню, когда один мой друг заразился СПИДом. Я тогда назвала её "Просто очередной (педик) окурок" [Just Another Dead Fag]. Песню было сложно писать, иногда я чувствую, есть священная земля, куда нельзя вторгаться. От этой песни у меня ощущение тяжёлой работы и проблем. Я знаю, что СПИД не только проблема геев, но некоторые из моих друзей-геев прошли через это. Трагедия в том, что он унёс жизни многих творческих людей, в результате чего в нашем мире образовалась пропасть. Они нас вдохновляли, а СПИД затушил эти лучики. Песня о ещё одном ярком фонаре, который остался позади. Британцы называют это сигаретами, и мне нравится значение слова - огонь и яркость, которая сияет в человеке. Нам нужно ценить те дары, которые принесли те прекрасные люди. Я думала, тот парень, больной СПИДом, умрёт, но этого не случилось. Чудесным образом он выздоровел, и песня так и не была закончена. В начале этого года она снова стала набирать обороты, мы общались с визажистом Кевином Окуэном [Kevyn Aucoin], но я не понимала, что грядёт. Я знала, что ему было очень больно, он чувствовал предательство со стороны людей, которых не было рядом, когда он в них нуждался. И, спустя несколько месяцев, он скончался от опухоли головного мозга. Думаю, его смерть отразилась на многих людях. Он слышал, как я работаю над этой песней в течение многих лет. Она его очень тронула. Было так странно. Он подходил ко мне и спрашивал: "Кто этот умирающий педик? О ком ты пишешь?" Он называл меня "Торикаламикус" [подражая именам героев-викингов "Асерикса и Обеликса". "Каламикус" от имени ковбойши Каламити Джейн "Calamity Jane - Бедовая Джейн"] (смеётся). Я смотрела на него и говорила: "Ну, сегодня не знаю". Я не знала, что песня будет о нём, ведь её вдохновило другое событие. Но когда он умер, я уверена, песня предназначалась ему. Я записала её как раз перед его смертью. Всё возвращается к нитям, к этому странному гобелену. На похоронах многие говорили свои речи, но их не было рядом, когда он умирал. Его смерть многое всколыхнула в людях - что-то прекрасное, что-то презренное и отвратительное.
  Так, приехав в Чикаго, Алая встречает людей, в основном женщин, которые потеряли друга-гея. Возможно в то время, когда писалась история, жизнь отражала искусство, и люди собирались на похороны, после того как смерть произошла в песне про Нью-Йорк. Его смерть как бы выявляет для неё, кем на самом деле оказываются некоторые из них. Она их принимала не за тех. Разочарование. Некоторые её не удивили. Но она видит, из чего действительно состоят люди. Возможно, мы не были рядом с ним. Может, мы не были теми друзьями, какими себя представляли, когда он действительно нуждался в нас. В данный момент это не внешний враг. Предательство случилось в кругу друзей и знакомых. Есть разные виды предательства. Думаю, она пытается смириться с этим. Предательство внешних сил, когда становишься националистом, а затем внутренних, когда полностью обнажена. Думаю, белой нитью проходит тема внешнего предательства в сравнении с внутренним – такая полярность. От национального события мирового масштаба до личной трагедии, чтобы как автору понять: Америка на перепутье на всех уровнях, понимает она это или нет. В "Нью-Йорке" мы видим кульминацию внешнего предательства, которое, возможно, произошло из какого-то внутреннего предательства. А в "Поездке на такси" внутреннее предательство анализируется в дружбе, где после его смерти Алая видит всех присутствующих и задаётся вопросом, действительно ли мы были ему хорошими друзьями, когда он нуждался в этом? Этот вопрос я и сама себе задаю: была ли я хорошей подругой Кевину. Он останавливался у меня в пляжном домике со своими любовниками, а мой отец заглядывал тогда ко мне. Но когда с визитом приезжали большие семьи, я их не пускала к себе. Родители с детьми оставались в другой комнате. Я им говорила: "Ребята, ложитесь спать, но не разбрасывайте повсюду "Читос" и блевотину".
  Алая едет дальше через Батон-Руж, потому что Кевин жил там до переезда в Нью-Йорк. Мне очень понравилась идея, что Алая берёт такси, потому что, посмотрим правде в глаза, она не хочет ехать с теми, кого знает. Мне нравится мысль, что все её размышления происходят в машине незнакомца. На протяжении многих лет, бывая в разных городах и странах, меня всегда пленяло поговорить о чём-то в такси. Всё это немножко в моём ключе. Я почувствовала, правильно поехать туда, откуда Кевин родом, и что важно закончить всё в Новом Орлеане. Мне нравится Новый Орлеан. Я не могла оставить Кевина в Батон-Руж. Мне хотелось, как бы помахать ему, маленькому мальчику, и перенести это чувство куда-то ещё, выйти за пределы, как он обычно делал. Я видела, как Кевин что-то меняет в мире. Он вдохновляет меня каждый день. Он хотел видеть чьи-то цели и считал, в каждом человеке есть красота. Он находил красоту, когда человек не мог найти её в себе, а затем показывал её ему. Пусть и внешне, а не внутренне, но он поднимал людям настроение. Благодаря тому, что он был в моей жизни, я стала совершенно другим человеком. Он был одним из лучших художников этого поколения. Он рисовал лица, но также мог нарисовать что-нибудь на заднице носорога, и это было бы красиво. Он мог делать это во сне. Кевин находил самородок, элемент, настоящее сокровище в человеке и рисовал его своим способом. А когда они смотрели на себя, в их глазах возникал блеск - в этом было что-то символическое, и только они понимали, что это значит. Это был его дар.
  В Новом Орлеане тонкая завеса между теми, кто в физическом теле, и кто в состоянии потустороннего духа. В Новом Орлеане она тоньше, чем в большинстве других мест. Когда ты там, вполне возможно, что идёшь с мертвыми за руку и чувствуешь возможность каким-то образом связаться с ними. ПДП сыграл ключевую роль, отразив кризисное время моей прогулки. Не сложно послушать женщину, страдающую от боли в МЗ. Но на этом прогулка не закончилась. На своих демонов я ещё толком не смотрела. ПДП о том, что я за человек. Чтобы обрести свою независимость, нужно спуститься в гости к королеве подземного мира. Это было время тёмной ночи души. Мне трудно слушать, как поёт эта женщина, Тори. Очень тяжело. В альбоме много экзорцизма. Она находит в себе демонов, которых проецирует на других людей, и ей приходится ломать некоторые шаблоны и лишиться плоти, чтобы добраться до молекулярной структуры того, кем она была. Работая над этим альбомом, я бы не знала, на чьей я стороне. Алая - не женщина, испытывающая боль; она женщина, которая задаёт вопросы. Когда испытываешь большую боль, этого нельзя сделать. Ты слишком занят её преодолением. Пытаешься держать маску, о чём знают люди в Новом Орлеане.
  Только вы сами можете понять свои отношения с друзьями. С нами, знаменитостями, всегда так. Можно выйти на улицу и, если не устраивать спектакль, - удивиться. Люди просто хотят заниматься своей повседневной жизнью и жить спокойно. Я встречала многих, не называя имён, которые говорили мне: "О Боже... В моей жизни такой бардак. Я никуда не могу пойти без того, чтобы люди не следили за мной", - а я смотрю, их никто не преследует. Нас двое в "Старбаксе", и, никого это не волнует. Каждый хочет свой бискотти, и кто-то злится, что я взяла последнюю ваниль. Но в целом им всё равно. Нужно беспокоиться о тех, кто ходят вокруг, и им грустно оттого, что ты их не узнаёшь. Живи свою жизнь, отвози ребёнка в школу, и всё в порядке. Когда Арета Франклин [Aretha Franklin] стоит в вестибюле отеля в горячих штанах, я не подхожу с вопросами. Я просто наблюдаю. И Кевин всегда был рядом, когда я в нём нуждалась. Да, он был иконой красоты, но если бы он не делал меня красивой, была бы я рядом с ним? Этот вопрос мы с Алой задаём себе. Говоря с вами на личном уровне, Кевин вдохновил эту песню, но история о человеке, с которым знакома Алая. Есть не один друг-гей, который умер, чем заставил людей задаться вопросом. Смерть всегда их поднимает. Очень важно иметь в своей жизни людей, которых ты любишь. И ещё есть чувство страха, что у тебя могут отнять людей, как произошло с моим прекрасным другом Кевином. Он фотографировал меня, когда я была беременна и чувствовала себя выброшенным на берег китом. Кевин обедал с мужчинами, но любил женщин, и показал мне красоту отказа от своего тела ради другого человека. Его фотографии остались для меня и моего мужа. Я знаю, что больше не могу с ним поговорить, но у меня осталась его любовь. Такие вещи действительно поддерживает нас - просто любовь и её чудо.
  Мне всегда было комфортно с геями, с тех пор как выступала в барах Джорджтауна, где их было много. Они пытались научить меня чувству стиля, спрашивали, какой женщиной я хочу стать. Геи предпочитают не быть жертвами в своей психике. Люди, которые якобы не любят геев, даже не знают, что на них влияют геи! Думаю, прямо сейчас понятие геев в Америке может быть пересмотрено. Сейчас каждый голос имеет значение. Как вы знаете, в 80-е гей-среда понесла довольно большие потери: интеллигенция, художники и артисты, которые были ядром ЛГБТ-гобелена. А теперь следующее поколение шагает к этому иносказательному огню, чтобы посеять семена и дать место другим. Во всяком случае, со стороны мне кажется, сейчас речь идёт о сообществе и общении через интернет. Те, кто принимают решение по поводу нашего мира, прекрасно работают в сети. И они принимают решения, с которыми мы можем не согласиться, которые могут быть плохими для нашей истинной матери, нашей земли или нас самих. Мне часто кажется, мы являемся "Страной свободных" только по названию, и гей-сообществу жгут пятки на костре. Геям нужно сделать первый шаг относительно своих чувств. Они же каким-то образом проникают, скажем, в культуру, которой много дают, но можно и больше. Думаю, пора перестать стесняться своего места у костра мудрости. Геи очень пристыжены, и я понимаю, что они склонны к моде и искусству, но сейчас пришло время объективного восприятия. Но эту работу должны выполнять они все, и политически, и экологически - на любом уровне. Во главе должна быть идея, а не только стиль. Может, просто мысль должна быть высказана с некоторым стилем! Гей-сообществу придётся смириться с проекциями людей.... Вы все можете показать пример сдержанностью, но только не в том случае, если на вас вешают чувство вины. Это вообще не должно быть вашей проблемой.
  Думаю, меня в основном понимают женщины и геи. Мне кажется, некоторые мои песенные девушки – лесбиянки. Ну, то есть у многих из них не одна ориентация. И они все ладят. Натуралы не часто готовы обсуждать такие вещи. Знаю многих мужчин-гетеросексуалов, которые чувствуют себя недооценёнными в работе, в отношениях или среди друзей-гетеросексуалов. Геи могут посмеяться над этим, но у натуралов нет места, где они могли бы поговорить об эмоциональных вампирах. Если я была бы мужчиной, то, соответствуя своему рождению, я была бы сыном проповедника. Меня бы звали Иона, но в 17 лет я бы изменил имя на Ксавье, а Иону оставила бы вторым именем из-за того, как оно слышится в церкви. Если бы мне была одиноко, я бы поехал в Майами, потому что, с точки зрения Ксавье, там красивые культуристы. Его не привлёк бы Хэмптон, ему понравилось бы курить кубинский табак. И пляжи здесь прекрасные. Я представляю Ксавье архитектором. Волосы немного растрёпаны, очки, рост около 1,77 м, рубашка закатана в стиле конца 50-х. Он был бы похож на голливудского писателя. Летом носил бы шлёпанцы и шорты с карманами. В стиле Эберкромби [Abercrombie. – фирма одежды]. Довольно непринуждённо, но он может надеть и костюм от Озвальда Боатенга [Ozwald Boateng - модельер]. Если бы он был с кем-то, то поехал бы в Италию, потому что просто необходимо отвезти своего любовника туда, где было введено столько правил против геев. Это был бы праздник их любви. Погулять при лунном свете, поехать в Тоскану или туда, где тусит Папа Римский, и заняться любовью в этом городе. То есть, если это просто свидание. Нужно идти туда, откуда идёт сопротивление, особенно с тем обстоятельством, что происходит со священниками-геями. Это происходит сейчас, а не 50 лет назад. Романтично пойти туда и не быть сожжённым на костре. Оттуда исходит Доктрина, которая ничем не отличается от Вашингтона, округ Колумбия, Это игольное ушко. Но и оно тоже прекрасно".
  Для этой песни Тори объявила конкурс на видеоклип. "Определение победителя конкурса заняло много времени. Как только мы дошли до последних 9, я почувствовала, начались придирки. Столкновение мнений, а не математические уравнения, у которых всегда правильный ответ. Мы обсуждали, как можно интерпретировать песни. Визуальные искусства очень важны. Это первая остановка перед музыкой. Часто я сама, прежде чем начинаю писать, изучаю изобразительное искусство, и меня беспокоило, что многие люди, участвующие в конкурсе со своими короткометражными фильмами, не получат в итоге финансирования. Надеюсь, с помощью современных технологий мы откроем этих талантов широкой массе. Есть мысль заставить одну из крупных студий финансировать и поддерживать авторов, но, мне кажется, в ближайшие десять лет возникнут другие способы, потому что люди устали от исследований рынка, определяющих, каким должен быть фильм. Как вы знаете, я не сочиняю по рекомендациям какого-то комитета. Меня волнуют переживания. Вот что мне интересно в конкурсе "Taxivision".
  Когда люди увлекаются чем-то, это становится им близко. Возможно, другие люди совершат свои собственные прогулки. Я чувствую здесь много духовной манны, много силы. В индустрии столько редактирования, а нам хочется увидеть неотредактированные материалы. Мы хотим видеть, о чём думают люди. Сейчас существует много цензуры, и я подумала, нужно дать людям увидеть, что думают другие, без редактуры")