"Это было освобождением, но потребовало много усилий. Так что я неслучайно взялась за этот альбом. Всё же я люблю рисковать, хотя я мать и уже в возрасте, но мне всё ещё нравится принимать вызов. Ведь не знаешь, когда ещё представится такая возможность. Я знаю, что такое неудача, вспомните YKTR, после которого я взяла обязательство, в каком направлении двигаться, независимо от мнения людей. Это исторический момент - стать частью такого художественного проекта"

NIGHT of HUNTERS (2011) НОЧЬ ОХОТНИКОВ

1. SHATTERING SEA – СОКРУШАЮЩЕЕ МОРЕ
(“…когда отношения на перепутье…и повсюду битое стекло - царит безумие…”)

2. SNOWBLIND – ОСЛЕПИЛ СНЕГ
(“…только с наступлением…темноты мы можем…начать видеть…”)

3. BATTLE OF TREES – БИТВА ДЕРЕВЬЕВ
(“…нужно обладать пониманием древних мифов”)

4. FEARLESSNESS – БЕССТРАШИЕ
(“…он…в бесстрашии прыгнул с лодки, чтобы спасти её…”)

5. CACTUS PRACTICE – ПРИМЕНЕНИЕ КАКТУСА
(“… женщине нужно было быстро повзрослеть…”)

6. STAR WHISPERER – ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗВЁЗД
(“Некоторые её грани должны умереть…чтобы она могла стать…кем хочет”)

7. JOB'S CO∂IN – ГРОБ ИОВА
(“…обстоятельства, при которых женщина объяснит нам, почему повернулась спиной к собственным силам…”)

8. NAUTICAL TWILIGHT – МОРСКИЕ СУМЕРКИ
(“Отношения - эта неравная сила, передаваемая туда-сюда…”)

9. YOUR GHOST – ТВОЙ ПРИЗРАК
(“…должен скучать по мне, чтобы мы были близки…”)

10. EDGE OF THE MOON – КРАЙ ЛУНЫ
(“Нужно уметь слушать то, что приходит из космоса”)

11. THE CHASE – ПОГОНЯ
(“…единственный способ победить - это пересоздать разрушительные силы”)

12. NIGHT OF HUNTERS – НОЧЬ ОХОТНИКОВ
(“…в 21 веке существует огромное детское сексуальное рабство”)

13. SEVEN SISTERS – СЕМЬ СЕСТЁР
(“Вот где настоящее вдохновение и искры”)

14. CARRY – ОСТАНЕШЬСЯ
(“…песня во многом о тех, кого уже нет”)

("В то время мой контракт с "Юнивёрсал" завершился, я была в летнем туре по Европе и участвовала в фестивалях. Я была готова заняться другим проектом с оркестром "Метрополь' [Metropole Orkest], чтобы перезаписать некоторые свои композиции в компании пятидесяти инструментов. Тогда-то "Дойче Граммофон" [Deutsche Gramophone], мать всех лэйблов, и выследил меня, На самом деле не ты их ищешь, они сами находят тебя. Тут не скажешь: "Привет, я готова взрывать, я свободна". Немецкий музыковед доктор Александр Бур [Alexander Buhr] нашёл меня в этом мире через друга моей подруги, который работает в мире музыки, и обратился с идеей: "А могли бы Вы подумать о создании цикла песен 21-го века, основанного на классических темах?" И я вроде как сказала: "Давай выпьем!" Шутите? Боже, это очень серьёзная просьба! Конечно, я не сказала этого, но подумала: "Это может быть самоубийством!" Если сделаешь всё неправильно, больше никогда не покажешь лицо коллегам по музыке. Лучше отрастить волосы на ногах, как у хоббита, и прожить оставшуюся жизнь под мостом, или ползая по скалам. Многие поп-музыканты пытались обратиться к классике, и у них всё плохо закончилось. Я спросила: "Почему я?" Алекс ответил: "Я долгое время изучал Ваше творчество и слышу классическое влияние". Думаю, они знали, что я готовлю мюзикл, и, возможно, надеялись, я справлюсь с повествованием песенного цикла. "Вы готовы сделать следующий шаг и по-настоящему принять этот мир", продолжил он. До работы над мюзиклом у меня никогда не возникало определённых вопросов, которые я задаю сейчас. Возможно, работа с Национальным театром в течение последних 5 лет над мюзиклом как бы вдалбливала мне важность повествования, оживления событий и персонажей с помощью песни: "Что такое активное повествование?" и "Какова мотивация персонажа?" (смеётся) Какими качествами обладают герои, которых нет в моём наборе инструментов? Я сказала: "Если я ошибусь, будет плохо во многих отношениях". Честно говоря, я бы предпочла заняться индустрией моды, чем позорить классику. Я скорее брошу сумочку перед собой и побегаю голышом по улицам Берлина в лабутенах, чем испорчу этот проект. Я лучше обоссусь в своих маноло на публике, чем испорчу Шуберта. Я сказала: "Мне нужно всё хорошенько обдумать, это огромный вызов". Он сказал: "Думаю, тебе следует принять его". Но зачем рисковать? У меня хорошая карьера. С другой стороны, это может стать отличным испытанием, которое сведёт меня с ума, но покажет новые способы сочинения". Мне нравятся увлекательные проекты. Может, рискнуть? Тогда озорная фея на моём плече сказала: "Что за отговорки. Раньше я тебя уважала". Мне просто пришлось принять вызов!
  Мы не знали точно, каким должен получиться альбом и просто перебрасывались идеями. Алекс рассказал о традиции вариаций на тему, как композиторы делали это на протяжении сотен лет, и что это не воровство, а сама по себе допустимая форма: "Вариации - неотъемлемая часть нашей традиции в классической музыке, и нам нужны вариации на темы 20-го века". Мне казалось, вариации на классику - опасное занятие, хотя в Рождественском альбоме я уже делала так, вернувшись к древним колядкам, немного исказив их, перенеся в 21 век. Поразмыслив, я подумала, что у женщин-композиторов нет таких возможностей, как у мужчин. И, кстати, так было всегда. В Пибоди мне говорили о "трёх Б": Бах, Бетховен, Брамс. Там не было Эми Бич [Amy Beach - первая успешная американская женщина-композитор конца 19-начала 20 веков]. Я обсуждала это с некоторыми людьми из моего аналитического центра, и один человек сказал: "Великие женщины-композиторы классической музыки – это кто?" Например, Клара Шуман [Clara Schumann – жена Шумана] исполняла вариации и писала разные вещи, и Эми Бич была великолепна, но нас воспитывают на Бахе, Бетховене и Брамсе - это три "Б", а не Бетховене, Брамсе и Эми Бич. В Пибоди меня спрашивали: "Ты собираешься стать концертирующей пианисткой - это твоя цель?", а я отвечала: "Нет, я не хочу играть чужую музыку всю оставшуюся жизнь". Я хотела привнести современную энергетику в классику. Уйдя из Пибоди, я отвернулась от всего, включая классику, решив, что это направление закрыто для других музыкальных форм.
  Переведя дух, я сказала: "Алекс, пожалуйста, мне нужны стопки композиций, чтобы послушать и понять эту музыку, скажем так. Потому что всё, что я знаю, - это сольные пьесы из детства, а они не то, что я хочу", поскольку того, что я играла, было недостаточно. Если бы я взяла за основу только их, этот альбом был бы основан только на фортепианных пьесах, которые я учила в консерватории. Те произведения - капля в море, а нужно правильно найти исходный материал. Мне хотелось собрать самые интересные произведения, которые можно найти, а не выбрать единственное, что я знаю. "Нужно открыть библиотеку. Давай начнём с отличного песенного цикла". Мне нужен был основной компонент. Так ко мне попал "Зимний путь" Шуберта [Winterreise - песенный цикл 19-го века, где лирический герой "венка жутких песен" (так называл своё произведение сам Шуберт) предстаёт перед слушателем с разных сторон своих любовных переживаний, углубляя свою психологическую характеристику в сопровождении рояля], изучая концепцию которого, я открыла целый новый мир возможностей. Так я стала задаваться вопросами: "Каким был его личный кризис? Что творилось тогда в мире?" Мне всегда нравился тот факт, что Шуберт, вероятно, был одним из первых авторов песен. Он написал их около 700 вместе с пьесами большой формы. Я не хотела прикасаться к его песенному материалу, мне хотелось сделать что-то отличающееся от него. Я попросила доктору Бура не присылать мне песни, потому что хотела сделать вариации на чисто инструментальные композиции.
  Этот альбом оказался большим произведением архитектуры, как и мюзикл. Форма песенного цикла похожа на мюзикл. В песенном цикле повествование своего рода основа. Историю не обязательно понимать линейно, скорее, с эмоциональной точки зрения. Это не пьеса, положенная на музыку. В некотором смысле она абстрактна, поскольку здесь нет диалога, это монолог, и повествование работает по определённым принципам. Набор обстоятельств - не обязательно то, о чём поётся. Это в мюзиклах мы узнаём об обстоятельствах, здесь эти формы несколько отличаются. Мюзикл состоит из диалогов и книги, в то время как этот проект должен работать без диалога. Но всё-таки мюзикл и альбом были очень связаны друг с другом и вдохновили друг друга. Они подпитывали друг друга, и как раз в тот момент, когда кажется, что твой колодец иссяк, я поворачиваю за угол и вижу Тихий океан. Те вещи, которые необходимы в мюзикле, позволили мне взяться за песенный цикл. Я изучаю повествование уже более пяти лет. Не думаю, что смогла бы сделать этот альбом, если бы у меня не было постоянной тренировки с музыкально-образованными людьми. Мной движет идея героев. У некоторых песенных циклов есть предыстория, с которой знакомит композитор, но так бывает редко.
  Мне пришлось прослушать много классической музыки, чтобы сделать этот проект. Бур стал для меня мостом между двумя мирами, я благодарна, что он поделился со мной этими сокровищами. Это не очень гламурно, - жаль, я не могу сказать: "У меня коллекция виниловых пластинок классики", что было бы прекрасно. Получается, мы были с ним в соавторстве, потому что коллекция пластинок, которую мы берём с собой в дорогу, совершенно другая: мы с мужем берём диски, которые нам по душе, а у нашей дочери свой каталог из тысяч композиций. Ни одну из присланных Алексом пьес я никогда не играла. Те, что я слышала ранее, не отзывались во мне так, чтобы сделать вариации на их тему. Многие из них были концертными пьесами, и я решила, что такими они и должны остаться в моём сознании. Так что подбор композиций занял целую вечность. Во время тура, выходя на сцену и уходя с неё, я заполняла свои мысли классической музыкой. А, вернувшись домой, во Флориду, начала её создавать. Странно, что, копаясь в структурах мёртвых парней, они начали оживать и разговаривать со мной. Но нельзя относиться к этому легкомысленно. Нужно понимать: "Если я связываюсь с мастерами, то, как говорят, мне придётся колоть дрова и носить воду". Нужно вернуться к обучению и изучить их структуру, иначе попадёшь в ловушку. Но, прежде всего, нужно иметь это самое обучение, чтобы понять исходные структуры и анализировать их. А мне давно не приходилось использовать это обучение. Без подходящего образования, которое мне дали в Пибоди на предмет изучения классической музыки, я не смола бы взяться за классический материал. В очень раннем возрасте мне дали основу, язык, инструменты, которыми я не пользовалась до этого проекта. Наверное, в других альбомах я анализировала вещи, не задумываясь об этом, но так делать не стоит. Чтобы перекинуть мост между классическими темами и современными поп-композициями, нужно построить песню как собор. Это огромная работа. Когда исходный материал написан великими мастерами, как женщина-композитор испытываешь сильное давление, потому что эти учителя - мужчины. Женщин воспринимали как писательниц, например, Джейн Остин [Jane Austen], но великие композиторы всегда мужчины. Когда цитируют десять величайших композиторов, среди них не будет ни одной женщины! Делать такой проект очень опасно, нельзя никому навредить. Думаю, то, чему я научилась за последние годы упорной работы, позволило понять и суметь перекинуть этот мост. Но было нелегко! Временами всё шло дерьмово. У мастеров очень сложный материал. Ещё со времён Пибоди я понимала, что это не грёбаная последовательность аккордов "один-четыре-пять-один". Это действительно сложно. Мы поняли, нельзя смешивать классику и рок. На самом деле не хочешь услышать "Детка, ты фейерверк" в прелюдии и фуге Баха. Это будет неудачным сочетанием.
  Алекс предложил отразить классический репертуар через мировоззрение современной женщины. Но я не хотела связываться с женщинами-композиторами. Вариации на темы женщин-классиков, которых никто не знает, не столь провокационная концепция. А если вы не любитель классики и не знаете, кто они? Как делать вариации на темы, которые люди не знают? Если у слушателя не будет отсылок к чему-то известному, то такой альбом не имел бы смысла. Но то, что "Дойче Граммофон" обратился ко мне как к женщине и сказал: "С нашего благословения, поработайте с мастерами и будьте великолепны", дало возможность рассказать историю о женщине и её психологическом процессе. Мир классики всегда был мужской клуб и до сих пор: композиторы классики, фильмов, музыкального театра. Есть несколько женщин, которые смогли пробиться сквозь толпу. Но не обманывайте себя, здесь так же тесно, как в Палате лордов. И я решила, сейчас самое время женщинам по-настоящему проникнуть в этот мир. Да, любая женщина может уединиться в своей гостиной и сочинять вариации на темы мёртвого парня - на самом деле это ничего не значит. Имеет значение, когда, будь то фильм или такой лэйбл как "Дойче Граммофон", женщину-композитора готовы финансировать, потому что очень немногие имели такие возможности в классической музыке. Поэтому я отнеслась к этому серьёзно. Этот альбом я воспринимаю как взятку всем женщинам-композиторам, которые должны были получать заказы, но не всегда их получали. Если бы я отказалась, то не просто подвела бы себя, а упустила прекрасную возможность. Возникла захватывающая идея раздвинуть границы и сделать что-то опасное.
  Я была открыта всему и вся. В плане текстов моим первым побуждением было обратиться к поэтам 19-го и 20-го веков, таких как Гёте или Эмили Дикинсон, я думала, слишком опасно использовать собственные слова в классических темах. Но Алекс поспорил, если использовать старую поэзию, то цикл будет неподвижен: "А как это будет звучать женским голосом? Это всё-таки не её голос. И уже не актуально". В 21 веке нельзя уходить в 19-й - легко потерять себя. Например, во мне есть грань, которой нравится затеряться в другом времени. Однако нужно привнести эти темы во всё, что мы знаем: джаз, блюз, рок-н-ролл, фолк, музыкальный театр, танцевальную музыку. Мы столько всего знаем с 1835 года, или даже с начала 1700-х. Мне нужно было применить все эти звуки и другие элементы нашей современной палитры - оставалось лишь выбирать. Тогда мы начали понимать, более захватывающим будет брак умершего композитора с женским голосом 21-го века. И такая женщина 21-го века, как я, может создать своего рода звуковой собор с песнями 21 века. Я воспринимаю произведения как звуковую архитектуру, так я работаю как композитор. Цикл песен должен работать как звуковой собор. Когда мёртвые парни и наша живая героиня создают вместе новое существо, тогда женщина должна распространить семя. Вот как это должно работать. И это само по себе уже любовный роман, отношения, которые складываются: её слова и мысли с оригинальными музыкальными темами композиторов. Они становятся яйцеклеткой, а я выступаю в роли проникающего. Я создавала в воображении сад из бесконечных трав и овощей, а затем, как шеф-повар, использовала все эти ингредиенты для создания чего-то особенного в каждом блюде, формируя брак между мужчиной и женщиной. Было довольно сексуально. Я беру часть их ДНК и создаю новое существо. В некотором смысле это классическая версия "Странных маленьких девочек", но это мёртвые странные маленькие девочки, верно? Дело в том, что я не могу поставить себя на место мужчины, чтобы рассказать историю с его точки зрения, я не знаю его чувств, реакций, что может вызвать выброс тестостерона! Но я люблю мужественность. Мне нравится запах мужчины, который расстаётся со своим кожаным мотоциклом. Я понятия не имею, какие ощущения может вызывать сам факт езды на мотоцикле, как если бы он была моей любовницей. Для мюзикла я могу написать мужскую партию, потому что её сыграет мужчина. И в моей жизни стали оживать эти мёртвые парни. Я гуляла с их призраками, погружаясь в их работу. А они направляли меня, кричали на меня и все такое (смеётся). Я чувствовала, что должна сохранить чистоту оригиналов, добавив в композиции материнский смысл. Ты либо исполнитель, который даёт жизнь чьим-то музыкальным соборам, либо дизайнер. Я всегда больше видела себя композитором. Как артистке, мне было интересно объединить своё видение с творчеством известных композиторов. Я хочу придать классическим произведениям новый импульс 21 века. Когда работаешь с оригинальным материалом мастеров, конечно, присутствует фактор страха. Хотя бы на мгновение задумываешься, потому что испытываешь к ним уважение. В оригинальном материале всех этих гигантов присутствует святость. Однако не стоит браться за этот проект, если думаешь, что алхимическая свадьба не случится. Мне нравится идея брака с мёртвым парнем, думаю, это может хорошо сработать. Но всё же нужно слушать - ключевым моментом здесь было прослушивание этих оригинальных композиций. К некоторым я часто возвращалась, они стали частью списка. Большинство этих композиторов стали знамениты после забвения. Шуберт, например, был не понят, и умер с разбитым сердцем. Но аура, что витает вокруг его работ, интересует меня меньше, чем сила его творений. В итоге меня зацепила пьеса Шуберта, благодаря которой родился "Заклинателя звёзд", своего рода центральное произведение проекта – это была первая песня, которая действительно получилась. Тогда и остальные композиции начали сообщать, кто из них должен оказаться на альбоме.
  Сочинение истории даёт столько путей в зависимости от того, что выбираешь. Моцарт был в списке, но пьеса Баха сделала то, что не смогла пьеса Моцарта для повествования. Я выбрала пьесу Шумана, и тогда требовалась энергия Баха, а она противоречила Моцарту. Покажется безумным, но были композиторы, на чьей энергии стоит этот проект, но они не подошли. Иногда выбор песен зависел от истории, но как только появился "Заклинатель", я подумала: "О боже, я упускаю часть сюжетной линии". По этой причине я не выбрала замечательную музыку Генделя, Моцарта и Листа, поскольку чувствовала, что слияние их энергии с моей не принесёт никакой дополнительной пользы. Хотя эти великие мастера были настоящими рок-звёздами своего времени. Бах, Бетховен и Брамс стали для меня бунтарями, они действительно были Джими Хендрисом своего времени. У нас сложилось впечатление, особенно в мире рок-н-ролла, что эти ребята были правыми республиканцами, но по сравнению с ними некоторые из наших сегодняшних рок-икон выглядят очень прирученными. Если изучить Ференца Листа, поймёшь, что сейчас не каждый парень решит вопросы так, как удалось ему. Бетховен и те парни были довольно радикальны, как и структуры их композиций. В поп-музыке люди разговаривают по большей части непоэтическим языком. Я не верю, что можно положить музыку на что угодно. Да, её можно положить на список телефонной книги, но это не значит, что возникнет волшебство. В этом цикле важны образы, а не просто ”О, мне так грустно!" Не хочу задеть чувства поп-музыкантов, но они не в андеграунде, а есть музыканты, что бросают вызов системе. И их очень трудно слушать, если только это не одна из эклектичных радиостанций. Но многие радио крутят что-то очень производное - есть определённая формула. И если ты не работаешь в рамках этой коммерческой формулы, то тебе трудно попасть на радио. Поэтому классические музыканты очень храбры, они сражаются. Структуры этих мастеров выбивают дерьмо, прямо-таки надирают задницы. Поэтому структурно, если хочешь быть великим композитором, иногда приходится выходить за рамки поп-музыки, которые невероятно строги, если работаешь в коммерческом мире. И вот, когда музыкально для меня всё сработало, остальные композиции встали на свои места. И другие части истории проявлялись сами собой. Иногда именно музыка композиторов заставляла меня выбирать, что будет делать каждый из них.
  Альбом рождался не спонтанно. Вдохновение было недостаточно хорошим, к тому же я усердно училась. Это была битва на истощение. Сочинение альбома заняло год, но я бы сказало, год и сорок три года. Мне 48 лет, и я бы сказала, что работаю над альбомом с тех пор, как познакомилась с классической музыкой, В консерватории я не понимала, что меня учат структуре произведений: например, как строится соната, какие используются строительные блоки и материалы: имею в виду фразировку, мелодию, ритм - как они взаимодействуют и различных частях произведения. Для этого проекта мне нужны были знания, полученные в детстве. А это было давно, поэтому мне следовало посвящать каждый час этому миру. Если в классические темы привносишь поэзию, историю и, надеюсь, современные аранжировки, - тут речь в богатстве словаря. Тут нужно пройти по очень тонкому канату между двумя мирами. Где-то внутри меня остались классические структуры, поэтому мне не казалось таким уж чуждым работать с этими мелодиями и придавать им современное звучание, не теряя резонанса. Я не умею считать, но могу найти структуру в историях. Должна сказать, идеи песен возникали очень быстро. Услышав пьесу Шуберта, я подумала: "Не буду этому мешать завладеть моей жизнью". На самом деле, он, направляя меня, показывая разные вещи. И вот во Флориде я сижу лицом к океану за своим роялем и расставляю всё по местам. Это был год работы в "тисках лидера Шуберта". Сначала мало что менялось, многие вариации были неудачны, но постепенно я поняла, каким может быть повествование и куда нужно двигаться с этой историей. Всё зависело от муз, которые предупредили: "Мы знаем, как работать с этими оригиналами". Повествование менялось, когда я слышала что-то новое и понимала: "Ладно, я что-то пропустила в сюжетной линии, которую только что показала мне музыка". Так я обратилась к ирландским поэтам 19-го-начала 20-го веков, чтобы получить представление о синтаксисе, ритме, языке, который они использовали. Мне всегда нравилась ирландская культура, казалось, она хорошо соотносится с классикой, однако я поняла, это было слишком формально, всё должно работать в контексте 21-го века. Люди должны понимать, о чём идёт речь. Я спросила себя: "Какая тема важнее всего в двадцать первом веке?"
  Во время гастролей я начала задавать вопросы людям, пытаясь разобраться, что происходит в наше время. Ведь цикл песен 21-го века не основан, скажем, на историческом времени. И единственное, что я продолжала слышать: жизнь людей поменялась за одну ночь. Словно на полном ходу попадаешь в водоворот. Я продолжала слушать истории женщин моложе или своего возраста, которые отдавались эхом в мои уши. Кто-то две недели назад говорили, что помолвлены, а потом: "Больше нет". Была женщина из индустрии моды, которая кода-то вышла замуж в Италии, и тут, после стольких лет я слышу: "Как он мог так поступить?" Откуда возникают все эти события, что подрывают нашу жизнь: "Я ухожу с работы, потому что терпеть не могу" и т.д. Люди теряли работу и меняли не только свои рабочие места, но и города, страны, их жизнь повернулась с ног на голову. Вместе с войнами, которые происходят каждый день снаружи, есть войны, которые происходят внутри - в паре, и об этом нам нужно поговорить. Я задумалась, что если произнести слово "война" [war] задом наперёд, получится "грубость" [raw], и ведь в любых отношениях дело не обязательно доходит до войны, а просто до проявлений жестокости, что, как мне показалось, нужно поставить в центр своей истории. Конечно, сама война жестока, и я подумала: "Почему бы не перенести войну в пространство жестоких слов?" Мы все бывали там, независимо, насколько сильно любишь кого-то.
  Я говорила с людьми, которые задавали вопросы типа: "С чего начать историю влюблённых, оказавшихся на распутье, с того, как они познакомились, или со взрыва?" И я подумала: "Давайте начнём со взрыва". История начинается с разрушения отношений, что я сейчас часто наблюдаю. Но перемены, которые происходят в жизни, должны оставить женщине время подумать о своём прошлом и дать возможность предвидеть будущее по мере того, как солнце клонится к закату. И я подумала: хочу, чтобы жизнь героини изменилась за одну ночь. В течение одной ночи у неё есть возможность противостоять своим демонам и проблемам. Столкнувшись с концом своей любовной истории и многое осознав, благодаря ночной поездке. И сюжет альбома - это психологический процесс, через который проходит женщина, когда всё рушится.
  Мне нравятся формат истории. Думаю, с помощью историй можно возить людей на курорты, не заставляя вставать со стула, где бы они ни жили. Здесь я всегда вспоминаю своего деда-индейца. Cидя с ним на крыльце, он бесконечно рассказывал истории. Был холмик грязи, и он спрашивал: "Что ты видишь?" Я отвечала: "Холмик грязи". Он говорил: "Глупая внучка, что ты видишь?", и начиналась история, которая длилась 2 часа. Он мог создать историю из чего угодно. И пусть на альбоме звучит некая история, не значит, что у меня не было подобного опыта. В альбоме говорится о разных вещах, которые я пережила в своей жизни в разное время. Всё это произошло не за одну ночь, как на альбоме. Осознание того, через что прошла героиня, заняло у меня много лет. То, что случилось с моей героиней за одну ночь, я собрала 16-17 лет совместной жизни, и потом сочинила из этого историю. Из-за того, что так быстро происходит столько перемен со столькими людьми, я подумала, пришло время исследовать, почему разрыв отношений не обязательно означает, что они умирают. Они могут просто быть на распутье. Я начала видеть, как многие люди травмированы тем, что происходит в мире. Прочувствовав стиль, я поняла: нужно выбрать место действия истории. Не какую-нибудь австрийскую горную местность, а знакомое мне место, с которым у меня были свои отношения. Как я уже упомянула, во время работы с классиками, меня привлекли ирландские поэты. Я провела довольно много времени в Ирландии, и мне всегда нравилась ирландская мифология, и тут она стала моим путеводным светом. У меня есть старый дом, который мы приобрели в 1995 году, когда записывали ПДП. Много всего произошло в этом поместье. Оно за пределами графства Корк у чёрта на куличках и когда-нибудь провалиться в реку Бэндон. Здесь нет уличных фонарей, дом построен в 1735 году, в нём есть что-то готическое. Это духовное убежище. Я убегаю туда от ситуаций, переживаний и людей. Дом защищает меня и помогает переосмыслить себя. В этом месте есть что-то особенное. Когда приходишь сюда, есть ощущение, что возвращаешь часть своей души. Мы хотим, чтобы здесь было уютно. Мне нравится, что это место не пугает, хотя потолки высокие, а комнаты большие. Я не хотела, чтобы создавалось впечатление, будто здесь нельзя задрать ноги. Когда я порой смотрю из-за угла на эти холмы, что прямо напротив, открывая глаза, я почти могу представить, что тут происходило в любую эпоху. Я вижу людей, которые поют, танцуют и играют на старинных барабанах. И я подумала, именно здесь живут наши влюблённые, но песни говорили: "Нет, они приехали из Нового света в Старый, чтобы найти ключевой фрагмент своих отношений, но прежде, чем его найти, их отношения разрушаются". Итак, действие этой истории происходит в доме, где у меня были всевозможные переживания, где со мной произошло много событий, поэтому на некоторые вещи меня вдохновило само место. А музыка наталкивала на что-то более поэтичное.
  Причина покупки дома в Ирландии в том, что мой прадед по отцовской линии Джон Крэйг [John Craig] был родом из Корка. Он эмигрировал в Вирджинию и участвовал в войне за независимость. У моего отца до сих пор есть библия, которая принадлежала ему, он хранит её в сейфе. Но, покупая этот дом, я не знала всего этого. Не знаю, почему нас тянет к каким-то местам, но меня всегда привлекала магия Ирландии и поэзия этого дома. Северная Америка изолирована во всей своей гигантичности от мифологии коренных американцев, нам её не преподают. В некотором смысле, я работала с мифом всё это время. Он волнует меня. Это мощно, мифы в каждом из нас. Некоторые люди могут не осознавать, какие архетипы действуют в них, потому что они не открылись этому, но у всех нас внутри есть разные комбинации архетипов. Думаю, это делает мифологию такого волшебного места, как Ирландия, очень привлекательной для американцев. В этой стране есть что-то особенное. Здесь также находится метафорический колодец – плюс, у меня здесь нет детских воспоминаний, нет этих призраков. Я очарована ирландской мифологией и изучаю её, когда есть время. Мне давно хотелось использовать её в качестве подтекста для песен, но не получалось. Наверное, я всегда заявляла вселенной, что хотела исследовать мистицизм в рамках музыки, но это просто не работало в поп-контексте, потому что поп-музыка этого не допускает, она очень строга, поскольку люди хотят, чтобы припев звучал быстро, и не получится развить повествование. Классическая музыка оказалась более либеральной по форме. И "Дойче Граммофон" дали понять, что им не нужна рок-опера, они просто хотели, чтобы форма была современной и объединила миры. Я подумала: "Мне знакома эта история, я могу её понять. Найдём-ка музыку, что будет пульсировать в такт с ней, в которой есть страсть и магия". Другими словами, построить звуковой собор вместо бревенчатой хижины или пляжного домика. Хорошие песенные циклы - это уровень потусторонности - поэтому они работают. На мой взгляд, если в них не будет поэтического подтекста, и не появятся персонажи, которые поведут нас в какой-то духовный поиск, то навряд ли они будут интересны через 50 или 100 лет. Каким-то образом циклы должны выходить за рамки времени и в то же время отражать время, в котором вы находитесь.
  Все фотографии в альбоме сделаны в этом самом доме, и вы получаете представление об этом очень мистичном месте. Во всех хороших песенных циклах обычно персонифицируются либо демоны, либо природа. И я подумала: "Что ж, давайте привнесём сюда Природу". Но как она должна выглядеть? Однажды я услышала, как Наташа поёт, принимая душ, и подумала: "Она звучит как старая блюзовая певица, может, это и есть Мать-природа". В команде были люди, которые спрашивали: "Ты действительно думаешь, что справедливо заставлять 10-летнего ребёнка проходить через это?" И мать во мне думала: "Нет, скорей всего, нет, может, это нехорошо". Честно говоря, я бы хотела, чтобы она стала ветеринаром. Этот бизнес - не то, что пожелаешь другу, тем более дочери. Это не для чувствительного сердца. К тому времени, когда поймёшь, как работает бизнес, увязаешь по уши, и лжёшь себе, что в бизнесе много хороших людей. Но это очень порочный бизнес. А продюсер во мне сказала матери: "Выйди из комнаты!" Когда с Наташей поработал продюсер, всё прошло хорошо. Тэш помогала создавать роль. Я придумала её, но она принимала важные решения, которые вдохнули жизни в Анабель. Песенные циклы имеют успех, потому что в них есть элемент мифологии. Думаю, именно тогда они проявляют себя лучше всего.
  Итак, действие на альбоме происходит в Ирландии в старом доме 1735 года постройки, и героине приходится собирать осколки после того, как её возлюбленный ушёл. Она встречает мифическое существо Анабель, которое переносит её назад во времени, а затем возвращает обратно в 21 век, чтобы обдумать свой следующий шаг. Я решила, кроме разрыва отношений в этой истории надвигается более серьёзный кризис, который героиня должна понять, и это понимание поможет ей в собственной жизни. Я подумала, история должна включать в себя её трансформацию за очень короткий промежуток времени, и в рамках этого можно отправиться в те места, которые находятся вне времени. Подбирая музыку, я прислушивалась к тому, что могло сказать каждое произведение, и обнаружила, что композиции, попавшие на альбом, были более чем готовы стать частью истории о женщине 21-го века. Все те, кто завладел моей жизнью, представлены на альбоме, за исключением Ференца Листа. Его энергии было очень много, его музыка была в проекте, я кое-что развивала. В последний момент, с точки зрения сюжета, всё пошло в другом направлении по пути Скарлатти, который попал в одноимённый с альбомом трек. Не то чтобы присутствие Листа не получалось или я многому не научилась, изучая его структуры. Частично это связано с тем, как работают песенные циклы. "Ночь охотников" не диалог, не смотря на присутствие Анабель, а больше монолог героини о том, что она чувствует в определённых обстоятельствах.
  Вначале люди, которым я показывала этот проект, говорили: "Не рассказывай мне предысторию. Я не хочу знать. Потом узнаю, я хочу испытать эмоции сам". Именно по этой причине мы отправили предысторию только журналистам, её можно найти в сети, но не в комплекте с альбомом. Но забавно, что музыканты никогда не спрашивали предысторию. Они просто послушали песни и всё поняли. Как только мы решили, какой делаем проект, началась дискуссия, какие для него нужны инструменты. Мы не хотели синтезаторы и барабаны. У меня были долгие переговоры с Джоном Филипом Шенэйлом, аранжировщиком, он проигрывал мне всевозможные пьесы Стравинского и его октет. Меня захватила идея октета. Мы решили, будет правильно отразить интимность небольшой секцией - мы хотели, чтобы слушатель представил себя там, на реке Бэндон в Ирландии, а с огромным оркестром мы потеряли бы часть интимности. Порой у нас возникал девятый инструмент, контрабас. Мы размышляли, если октета мало, то одним из инструментов иногда может быть голос героя, земли - у суши есть голос, у огня, у моря, конечно. В потустороннем мире много голосов. Но по большей части альбом был в октетной форме. Оркестровка камерной музыки была разработана с нуля для фортепиано–вокала, зная про октет. Это один из тех ключевых моментов, когда нужны музыканты, которые хорошо знают материал и готовы создать что-то новое с помощью вариаций. Мы положились на опыт "Дойче Граммофон". Доктору Бур начал нас знакомить с работой разных музыкантов. И нужно было собрать одновременно всех, кто мог, а свести воедино графики всех музыкантов было непросто. Эти музыканты умнее кого-либо другого, потому, что понимают форму. Они слушают на эмоциональном уровне, а не как драматурги, которые спрашивают: "Где активная часть истории?" С вами разговаривает не драматург, а музыканты, которые понимают эмоции по ритму, последовательности аккордов, мелодии. Музыка - это язык музыкантов и всех, кто над ней работает.
  Фортепиано и вокал мы с Марком записали вдвоём. Только потом к процессу присоединились другие люди, потому что казалось, это было такое интимное рассказывание историй, поэтому сначала должны были прозвучать необузданные эмоции. Мы просто закрыли двери и сделали это наедине друг с другом. Фортепиано и вокал нужно было записать до аранжировки, иначе, возможно, пришлось бы делать аранжировки дважды. Классические музыканты следят за страницей, импровизации нет места. Нужно было принять несколько решений в мастер-партии по фортепиано-вокалу, что сильно отличается от моего подхода к записи с 98 года. В таких долгих отношениях, как у нас с Марком, не возможно не испытывать различных эмоций, я смогла использовать свой опыт многих лет для сюжета. Большую часть времени он сидел по другую сторону микрофона. Временами это было слишком близко, неловко и очень разоблачающе. Временами я чувствовала себя очень одиноко, но между нами была близость, ведь мы просто закрывали дверь, чтобы я выступила. Хотя "выступила" - неправильное слово: я знакомила с этими песнями человека, которого очень хорошо знаю, кто стал для меня музой. Но потребовалось несколько недель работы над базовыми треками, чтобы понять, всё получилось неправильно и разочароваться. Должен быть определённый уровень доверия, без него ваша самооценка может упасть. Марк действительно поддерживал, и с другой стороны микрофона исходила защитная энергия. Я не чувствовала осуждения, хотя если что-то было недостаточно хорошо, об этом знали только мы двое. Тяжело слышать, когда кто-то из двоих говорит: "У нас пока не получается". Ты только что выложилась по полной, но прислушиваешься и понимаешь: не получилось того, что нужно для эмоциональной истории. Марк, несомненно, узнал бы некоторые переживания лучше, чем кто-то другой, но именно поэтому я поняла, что рядом с нами не может быть никого другого, когда я записывала рояль - я пела для него. Он думает, что быть музой здорово. Его это забавляет. Иногда мы забываем, что в отношениях два партнёра должны быть равными. Мы зациклены на романтике, но если один партнёр растёт, в то время как другой остаётся на месте, мы всё равно совершаем ошибку. История этого альбома основана на моём прошлом опыте [когда Тори рассталась с Эриком Россом]. Я не стала рассказывать, как именно всё произошло, потому что я этим не занимаюсь. Некоторые люди пишут о вещах именно так, как они происходят, но я нахожу это не очень захватывающим.
  Рождественский альбом определённо показали мне, как работать с вариациями на темы, так что после записи альбома с участием Тэш и Келси, я подумала, можно к этому вернуться ещё раз. Да, Келси тоже появляется на этом альбоме в образе Музы Огня. Тэш и Келси очень близки, хотя Келси на девять лет старше. Я подумала, их энергия имеет смысл, потому что именно к ним я бы обратилась, если бы у меня была очень тёмная ночь после шокирующего события. Я бы пошла к ним обеим и поговорила с ними, поэтому, естественно, я хотела, чтобы они участвовали в проекте. Всё усиливается благодаря нашей крепкой связи. Мы понимаем друг друга. Когда мои племянница и дочь записывали свои вокальные партии, я была в той же комнате и чувствовала, как они поддерживают меня и поют для меня. Можно получить энергию от прямых кровных уз. Однако во время работы я рассматриваю свою семью в первую очередь как артистов. Как продюсер, я одинока, но порядочна с ними. На гастролях, когда я немного не в духе, Тэш и её отец смотрят на меня и говорят: "На вершине тяжело". Была одна сессия с Тэш, где она провела у микрофона два часа, и это было что-то вроде: "Хорошо, ещё раз". Она посмотрела на своего отца и сказала (со слезами на глазах): "Тяжело на вершине". Мы, конечно, смягчились, но она проделала отличную работу. Она этого хотела, и это привнесло аутентичность. Но для концертных репетиций мне требовался другой подход. На гастроли мы не могли забрать Анабель из школы - Тэш должна посещать её, она в том возрасте, когда нас могут выследить по какому-нибудь закону, что "ваш ребёнок слишком долго не ходит в школу". Она всё равно хотела остаться в школе-интернате и вроде как бросить своих родителей (смеётся). Она прошла прослушивание к театральную школу Сильвии Янг [Sylvia Young] в Лондоне и поступила. Что ж, она следует своей мечте. Она хотела поступить в Хогвартс, а это некая версия Хогвартса. Но она разрушила мои надежды, что станет ветеринаром или кем-то ещё. Я предупредила её: если хочешь быть артисткой, ты должна быть готова к критике каждый день своей жизни. Я часто звучу как эльф на крэке, но Тэш определённо сильная личность. И что она собирается делать со своей творческой жизнью, это её дело. Единственное: она определённо не подпишет "сделку 360". Она изучала актёрское мастерство с шести лет в школьном театре, и это подтолкнуло нас пойти в эту школу, где училось довольно много людей, там много актёрского пения и танцев. И в свой день рождения она начинает посещать эту школу-интернат. Она играет в "Дилижансе" [Stagecoach] более трёх лет. Я видела её в спектаклях, она настоящая комедийная актриса. У неё разные акценты, она актриса определённого типажа. Несмотря на то, что она ребёнок, я знаю, она может играть роли вне времени. Заставить ребёнка произнести некоторые вещи, которые говорит Анабель, непросто, особенно с точки зрения высоты тона и ритма пения. Я знаю, у Тэш есть дар, и я смогла создать образ Анабель вокруг неё. Также я понимала, мы не сможем сделать цикл без Келси, Музы Огня, которая тоже учится в Нью-Йорке. Возможно, на гастролях я сделаю каверы на их песни. Многие члены моей семьи и друзья были бы рады оказаться на альбоме. Мой папа даже предложил открыть мой следующий концерт в Королевском Альберт-холле. Ему 82 года, и он читает рэп! Я вежливо отклонила его предложение. Я не могу включить всех в свои альбомы! Надевая шляпу продюсера, я могу быть кровавой.
  На гастролях я не планирую исполнять "Ночь охотников" как полный цикл каждый вечер. Когда записываешь альбом, песни должны быть взаимосвязаны, они часто могут соединяться друг с другом, но думать о них нужно как о пляжных домиках, шале или бревенчатых хижинах, если говорить о звуковой архитектуре. Но мюзикл или песенный цикл - это звуковой собор. Это своего рода звуковой фильм. Я даже подумала, что альбом могла бы станцевать балетная труппа, как "Весну священную" Стравинского. Слушая альбом в первый раз, каждая песня даёт информацию о другой. Но, узнав их, они могут жить вне цикла сами по себе Люди слушают музыку, как им нравится. Когда песни взаимосвязаны, их можно не слушать по порядку, но тогда возникает иной смысл, чем когда отправляешься в альбомное путешествие. Идея гастролировать с таким материалом была довольно сложной. Если оживить альбом, как потом исполнять рядом с ним музыку других альбомов? Полагаю, люди, приходящие на концерты более одного раза, очень быстро устанут от этого. Кроме того, не сможешь среагировать на происходящее в мире, пока не представишь весь цикл. Быть в гармонии с энергией города и его жителями - это часть драматической вершины, которую я ищу. Хорошее шоу - когда зрители чувствуют, что я перенесла их в другое место, при этом они не покидают своих кресел. Когда я выступаю одна, у меня появляется пространство, что делает весь опыт намного экстремальней. На этих концертах перед каждым выступлением я встречаюсь с людьми, и получаю представление о том, что происходит с аудиторией в этот конкретный день. Мне важно быть в состоянии присутствия, чтобы иметь возможность облечь в форму истории то, что происходит в окружающем нас мире. Я выбираю песни, которым больше ничего не нужно, и тогда весь опыт становится взаимодополняющим. Нужно открыться зрителям, потому что это эмоциональный разговор, который, если я правильно разыграю карты в этот вечер, сделает весь опыт волшебным для всех, включая меня. Я часто путешествую, хотя бы для того, чтобы не попасть в цикл повторений. Чем больше я вижу и испытываю, тем более просветлённой становлюсь, и тогда льётся музыка. Я люблю гастролировать. Иногда бывают сложности, которые делают тебя немного сварливой, но нужно действительно воспринимать выступления каждый вечер как "вау, какая привилегия!" Люди идут повидаться с вами, они усердно трудились, чтобы скопить деньги на покупку билета, и спустя 20 лет или сколько бы времени ни прошло с 91-го, они продолжают приходить повидаться со мной. Я хочу, чтобы они чувствовали: я здесь не случайно, потому что это не так, это не случайный опыт, это отношения.
  На концерте я просто меняю декорации. Моя команда привыкла к изменениям, вот почему я не позволяю им курить крэк перед концертом. Но с огромным оркестром это сложнее. Это процесс требовал всё продумать. Мой муж сказал: "Тебе нужно везти с собой квартет". Это единственный способ, который сработал бы. Я посмотрела на него и сказала: "Имеешь в виду, я буду в автобусе с молодыми парнями?" И он ответил: "Да, и у тебя будет лучшее время в жизни". Так и получилось. В гастрольном автобусе я была мамочкой. С нами на концертах выступал квартет "Аполлон Музагет" [Apollon Musagete – так называли Аполлона как повелителя Муз]. Они поляки из Венской консерватории и работали вместе довольно долго. Им было интересно, что происходит на живом шоу. Они все такие молодые и талантливые, они вдохновляют. Для некоторых из них это первый тур. Эти польские парни в возрасте от 20 до 30 лет рубятся так, будто это никого не касается. Они играют как демоны. Это как ураган водки, проносящийся сквозь их лес. Выступление с классическим квартетом - это слияние двух миров. Гастрольная бригада называет их "Великолепной четвёркой". Часть каталога была специально переработана под них. И они в значительной степени оказались единым целым. Обычно в групповых концертах люди не всегда знают друг друга, это сборная труппа. А с ними нам удалось придумать новые аранжировки для квартета, рояля и голоса. Мы хотели выбрать широкий спектр песен, а не просто один альбом. Это не просто МЗ, а целый каталог. И, возможно, про некоторые песни вы не подумаете, что они подходят для струнного квартета. Но этот конкретный струнный квартет действительно нечто, они умеют использовать свои инструменты в качестве ритм-секции. И мне приходится практиковаться, чтобы не отставать от них. Они очень современные. Мне всегда нравилось экспериментировать с музыкой, и они вроде тоже хотят этого, хотя мы из разных поколений. И мы подумали: "Хорошо, выберем несколько песен, которые не всем будут очевидны".
  Играть с квартетом вживую совсем не то же самое, что путешествовать с группой. Для меня это вызов, мне приходится совсем иначе подходить к своему инструменту. Это не просто импровизация, здесь нельзя посмотреть на них и сказать: "Давайте поджэмуем". Всё должно быть записано в партитурах, и если нужен джэм, то для них это часть инструментального классического выступления, и мы записываем такие моменты нотами во время совместных репетиций, потому что именно так это работает. Но должна сказать, мы приготовили неожиданные вещи к некоторым песням, о которых вы никогда бы не подумали, что там может играть квартет. Думаю, это дерзко. Ведь песни могут носить разные платья. Они не так уж сильно отличаются от нас, женщин. У них нет физического тела, как у нас, но, похоже, есть сознание. И некоторые будут настаивать на переосмыслении, в этом нет ничего странного для меня. Поскольку я сама устаю носить всё время одно и то же. Каждый вечер должно быть немного другое повествование, но такое, что по-прежнему работает с идеей происходящего разрушения, и каждую ночь мы что-то находим, в зависимости от того, что происходит в мире. Мы не знаем, какие фрагменты нам нужно восстановить. Это может быть сострадание или разум, или ярость. Этим же занимается женщина на альбоме - она возвращает себе частички своей души. Легко обвинять других людей в своей жизни, будь то друзья или люди, с которыми работаешь. Но давайте будем честны, часто мы обвиняем человека, в которого влюблены. Особенно, если мы с ним долгое время. Если бы мы были так же уважительны к своим партнёрам, как к совершенно незнакомым людям в "Бенихана" [Benihana – дорогой ресторан], (смеётся) в чёртовом "Бенихана" все такие уважительные, а потом думаешь: "Что сказать своему любовнику, когда сяду в машину?" Речь о том, чтобы осознавать, как ты относишься к людям, которых, по твоим словам, ты любишь. Мы часто забываем об этом.
  Думаю, мир снова жаждет искусства. В нём так долго доминировали реалити-шоу. Большие деньги зарабатывают на всём, только не на пользе артистов. Я должна верить, что в тёмные времена публика жаждет авангардного творчества и нуждается в том, что питает душу. Я верю в это. Люди говорили, чтобы послушать мои альбомы, они берут бутылку хорошего вина. Некоторые прыгали в машину и ехали через всю Англию. Но советую не садиться за руль, пока вы пьёте. Нужно работать усердно и не спать, нужно найти способы донести послание до людей. И иногда для этого требуется упорство и помощь фей. Знаю, я изменилась и раскрылась как автор, и мне хотелось бы думать, что женщины-композиторы будут более востребованы на международном уровне, потому что это время действительно пришло. Не только в мире поп-музыки, но и во всех других мирах: от музыкального театра до классической композиции. У женщин есть свой голос")