Оркестровый альбом
Gold Dust (2012) Золотая пыль

1. FLAVOR - АРОМАТОМ

2. YES, ANASTASIA – ДА, АНАСТАСИЯ

3. JACKIE'S STRENGTH – СИЛА ДЖЕКИ

4. CLOUD ON MY TONGUE – ОБЛАКО НА МОЁМ ЯЗЫКЕ

5. PRECIOUS THINGS – ДРАГОЦЕННЫЕ ВЕЩИ

6. GOLD DUST – ЗОЛОТАЯ ПЫЛЬ

7. STAR OF WONDER – ЗВЕЗДА ЧУДЕС

8. WINTER- ЗИМА

9. FLYING DUTCHMAN – ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

10. PROGRAMMABLE SODA - СОДОВАЯ С ПРОГРАММНЫМ УПРАВЛЕНИЕМ

11. SNOW CHERRIES FROM FRANCE - СНЕЖНЫЕ ВИШНИ ИЗ ФРАНЦИИ

12. MARIANNE - МАРИАННА

13. SILENT ALL THESE YEARS - ТИХАЯ ВСЕ ЭТИ ГОДЫ

14. GIRL DISAPPEARING - ДЕВУШКА ИСЧЕЗАЕТ

("Я начала сочинять "Ночь охотников" во Флориде летом 2010 года, и тогда меня уже пригласили сыграть одно шоу с оркестром "Метрополь" [Metropole Orkest], и мы с Джоном Филипом Шенэйлом выбрали песни для оркестровки. Именно этот малоизвестный оркестр пригласили меня. Люди спрашивали: "Почему голландцы?" А я отвечаю: "Потому что они попросили меня, они единственные, кто пригласил меня". Знаете, когда мужчина спрашивают: "Почему она танцует с ним?" Да потому что он пригласил её на танец. Не всегда бывает так, что самый известный мужчина получает женщину. Он должен сам ей предложить. Мой муж Марк - очень тихий человек, его мало кто знает. Но именно он спросил меня: выйду ли я за него замуж. Шумные, суетливые типы привлекают внимание всех, но тихие задают правильные вопросы.
  Изначально песни были выбраны для аранжировки и исполнения только на одном концерте. Я не знала, что в конечном итоге мы их запишем. Поэтому я выбирала песни, которые могли бы создать повествование только для одного вечера и охватывали бы историю от смерти до рождения. Про диск песен с других альбомов, переработанных в 2012 году для празднования 20-летие выхода МЗ, даже мыслей не было.
  На репетиции присутствовал Александр Бур. Я никогда не играла вживую с оркестром. На всех альбомах сначала записывалась моя партия, обычно за несколько недель до этого, а затем оркестр или струнные играли под моё исполнение. И вот я обнажаю свою душу перед людьми. Обычно я записывала свою партию в присутствии Марка и Марселя, "Ночь охотников" я пела вообще только Марку. Петь - это невероятно интимно, словно снимаешь с себя кожу и показываешь своё сердце, а тут 56 человек в соседней комнате, которые всё это слушают, и в диспетчерской битком народу, у меня была мысль: "Боже, чувствую себя так, словно рожаю на стадионе без каблуков!" Вокруг было столько людей. Это подтолкнуло меня в контекст, в котором я никогда раньше не была. Обстоятельства были настолько экстремальными для меня, я никогда не делала ничего подобного, и в моём сознании начали меняться картинки. Мне показалось, что оркестр раскрывает передо мной тонкие смыслы, скрытые в моих собственных песнях, которые я прежде не видела. И песни начали обретать иной смысл. Я знаю их очень хорошо, как если бы они были моими близнецами, но внезапно они, оставаясь знакомыми, стали странными в то же время. Оркестр вложил в песни свои эмоции. Это стало началом. На репетициях между нами с "Метрополь" возникла химия. Я так волшебно провела с ними время. Невозможно передать ощущения, когда стена звука проходит через каждую клеточку твоего естества и меняет что-то внутри тебя, вплоть до ДНК. Эта стена, звуча, окружает тебя и полностью наполняет. Это самое долгожданное вторжение, которого ждёшь всю жизнь. Именно Алекс тогда сказал: "Я знаю эти песни, но они другие. Нам нужно записать их должным образом, задокументировать и запечатлеть этот разговор между тобой и оркестром и взаимопонимание, которое возникло между вами, чтобы отметить последние 20 лет твоей музыкальной жизни". Он был в диспетчерской и всё слышал. Не думаю, что в тот момент концерт отразил то, что происходило в диспетчерской. Не было импровизации, я дышала, как могла - мне пришлось учиться этому перед несколькими тысячами человек! И я подумала: "О, класс..." Мама рассказывала, что в детстве я говорила: "Мама, слышишь струнную секцию?" А она смотрела на меня и говорила: "Нет, милая, не понимаю, о чём ты". Думаю, я тяготела к струнным с детства. Однако, в конце 80-х и начале 90-х, учитывая, что происходило в поп-индустрии, я начала строить песни по-другому. И да, у некоторых были оркестровки. Мне показалось, пришло время записать целый альбом, где будет признана эта грань песен.
  Сердце уходит в пятки, поскольку понимаешь, что если сделаешь что-то неправильно, больше никогда никому не посмотришь в лицу в музыкальном мире. Многие уличные музыканты так одарены! Кто знает: если бы счастливые феи не посыпали меня своей золотой пылью, возможно, я была бы сегодня уличной музыкантшей в Берлине! Опасно переиздавать старый материал, ведь если сделаешь его неправильно, людям может показаться, что ты потеряла душу песни. Что-то менять - очень опасное занятие. Поп-музыканты, вступая в мир классики или оперы, могут ошибиться. На музыкальном кладбище много доказательств. Записываться "живьём" с оркестром довольно опасно, если что-то не получится, уже не повторишь, придётся прибегнуть к синтезаторам. Вот почему большинство поп-музыкантов не идут на такой риск.
  Безумно то, что идея создания этого сборника возникла в преддверии "Ночи охотников". Временами я путалась, потому что пытаешься работать с одной девушкой, а другая высовывает голову из-за угла, привлекая внимание. В какой-то момент я совсем не понимала, что происходит. Я удивлялась, пока всё немного не прояснялось.
  Альбом был сложен, потому что у людей уже сложились свои отношения с ранними песнями. Меня предупреждали об этом. Люди часто останавливали меня в разных местах и говорили: "Слышал, ты делаешь это, но подумай ещё, потому что такой-то сделал оркестровый альбом, и он оказался не очень удачным". Но я скажу: "Почему вы думаете, он был не очень удачным?" А они говорят: "Пропал дух оригинальных произведений, изменения ничего не дали". В подобных вещах нужна тонкость, которой трудно достичь. И это не должно умалять оригиналы.
  Для оркестра нужно "подбирать" правильные песни, в которых возможно передать нужные эмоции. На репетициях стало ясно, нужно записать 14 песен с оркестровкой. Мы расширили репертуар, решив добавить больше песен, чтобы рассказать о разных моментах за последние 20 лет. Это двадцатая годовщина того, как я вырвала страницы из дневника и просунула их под дверь в широкий мир, чтобы посмотреть, прочтёт их кто-нибудь, что это скажет о них, и как они отреагируют. Концепцией этого альбома стала шкатулка памяти. Не та, которую оставляешь после смерти, а когда ещё жива и можешь поделиться её содержимым. Я подумала, важно песнями создать историю. Мы собираем звуковые снимки последних 20 лет и создаём коробку памяти, чтобы люди могли их найти. Я хотела охватить разные события и песни с уникальным повествованием, чтобы этот альбом отразил множество разных бесед, которые я вела с людьми на протяжении многих лет. Это праздновании более 20 лет всех разговоров с другими людьми, которые, как оказалось, вдохновили меня на создание других песен. Многие из песен были созданы под влиянием разговоров на лестнице перед сценой, стоя где-то с чашкой кофе, когда кто-то встречает тебя и рассказывает собственную историю. В основном это были мои единичные встречи с этими людьми, но они меняли мою точку зрения за несколько минут. И они привели к новым впечатлениям от новых зрителей.
  Причина, по которой я стою у двери на сцену и разговариваю с людьми перед саундчеком, в том, что я многому учусь. Когда артисты не делают ничего подобного, я думаю: "Ну, вы не очень-то умны". Они настолько преисполнены собственной значимости, что у них нет активного опыта. Это пассивный опыт с людьми, приходящими на шоу. Они думают: "Они приходят повидаться со мной". Но нет, они приходят наладить отношения с песнями. Я здесь, чтобы освободить место для песен. Когда поклонники плачут, мне пришлось научиться замыкаться в себе и просто держать паузу и слушать. Это очень деликатный момент. Некоторые классические исполнители говорили о своих песнях, как Стравинский: "Я слушаю их и делаю то, что они мне говорят". Я поняла, что дело не во мне как личности таковой, а в том, что я связующее звено между слушателями и песнями. С годами стало ясно, что моя роль - это роль сосуда. Тебе нужно уйти с дороги, убрать своё эго, выходя на сцену. Композитор никуда не выходит, его редко можно увидеть в жизни, он уходит в себя. >Я обнаружила, что в фотосессии к альбому хочу исследовать идею бесед, которые произошли за один день вашей жизни, а мы не особо задумывались об этом - будь то в кафе, или нью-йоркскос такси, что на обложке альбома, или проходя мимо людей на улице, или в поезде. Но эти разговоры складываются в песни, когда мы слушаем и наблюдаем из жизни... Видео песни "Ароматом", где я общаюсь с жителями Нью-Йорка, было вдохновлено работой фотографа Дайэн Арбус [Diane Arbus]. Как только мы начали выбирать песни, которые составят более развернутое повествование альбома, "Ароматом" выступила вперёд и сказала: "Послушайте, моя сюжетная линия современна, и в связи с выборами 2012 года, мне нужно быть на альбоме с вопросом вселенной: как, чёрт возьми, мы выглядим со стороны?" С некоторыми нелогичными комментариями политиков, я актуальна. Мы не злая песня. Мы подходим к вопросу очень просто". Если у кого-то проблема с чьей-то гомосексуальностью, то это связано с его личным страхом и тьмой. В итоге энергетика похожа на оригинальную песню, но инструментовка сильно отличается.
  Я всегда говорил, что песни живые, я не хотела отправлять их к хирургу, чтобы они вернулись совершенно другими. Но каждой девушке нравится макияж. Я хотела сохранить дух этих песен, но дать им возможность развиваться в новых направлениях. Некоторые хотели принарядиться, в то время как другие уклонялись от полного преображения. Задача заключалась не в том, чтобы увидеть, насколько шокирующими я могу сделать эти перестановки. Цель была собрать воедино песни за 20 лет - не обязательно те, которые люди знают больше всего. Некоторые песни не вышли вперёд. "Я и пистолет" не хотела оркестровой аранжировки. Как и "Девочка –кукурузные хлопья", она возможно, развлекла бы биг-бэнд, но не оркестр. Она не создана для него. Но "Драгоценные вещи" это очень заинтересовало. Некоторые песни подошли благодаря своей звуковой архитектуре. В моей работе очень мало арфы, Использовать её нужно аккуратно, чтобы она не врезалась в мою тональность. Играть с оркестром совершенно преобразует и меняет жизнь на стольких уровнях - просто алхимия. Хорошим примером является "Зима". В такой песне-истории, вдохновлённой моим отцом и дедушкой, я увидела новые картинки: не себя, бегущую по склону, а фотографию Марка и Тэш в Вене. В два или три года она упала на лёд. Марк взял её на руки, она плакала, потому что поранила коленку через колготки. Был момент, когда она вложила свою руку в руку своего отца, и я подумала: "Я больше не та маленькая девочка в картинках "Зимы" - и это нормально".
  Некоторых людей, вдохновивших меня на эти песни, - например, "Облако", - больше нет в моей жизни. Таким образом, новые картинки и новые эмоции становятся частью песенного сюжета, и я вижу их уже не столько как призраков, сколько геометрическими фигурами. И они могут показать свою другую грань или измерение, которое я ещё не открыла. Теперь часть с "кругами" гораздо техничнее, здесь не только синтезаторы и струнные, но и литавры.
  "Пыль" была выбрана вместо "Лент", потому что обе песни соотносятся с Тэш. Я выбрала одну. Теперь задействовано много других инструментов, история стала гораздо подробнее и увлекательнее. Она о рождении ребёнка и о том, как это заставляет оглянуться на собственную жизнь. "Марианна" попала в список из-за подросткового самоубийства или передозировки наркотиков. Люди рассказывали, как кто-то умер при подозрительных обстоятельствах, и ведь у каждого есть своя Марианна. Я чувствовала, нужно также включить "Калифорнию", но в бонус-трек, поскольку у матерей не возникает вопроса о бесполезности своего существования: "Им будет лучше без меня", хотя таким вопросом задаются не только молодые женщины. И я почувствовала, важно это отразить. Мы старались, чтобы темы песен не повторялись, и создавали полноценную шкатулку воспоминаний.
  С "Тихой" за эти годы я встречала женщин из разных слоёв общества. Одна из них была судьёй и состояла в абюзивных отношениях. Она была на перепутье, потому что не хотела, чтобы об этом знали окружающие, она была влиятельной женщиной в своей повседневной жизни, но поддерживала свои абюзивные отношения. Днём она наслаждалась тем, какой её считали люди - справедливой и рассудительной, но к самой себе она была несправедлива. Она сказала, что "Тихая все эти годы" давала ей силы изменить жизнь. Годы спустя в Израиле в туалете аэропорта ко мне подошла женщина с Ближнего Востока и сказала: "Не думайте, что мы не слушаем. Мы передаём вашу музыку друг другу за закрытыми дверями, мы понимаем эту тайну, не останавливайтесь". В такие моменты видишь в перспективе ту двадцатилетнюю особу во мне, которая была больше сосредоточена на чартах, чем на силе музыки. В молодости я просто не понимала ценности того, что женщина с Ближнего Востока сказала мне.
  Я чувствовала, не очень хорошо, если оркестр будет ждать всю первую сольную часть "Анастасии", поэтому сократила её. "Мы увидим, какая ты храбрая" означало много разных вещей, которые я в то время не понимала. За эти годы она показала мне, что речь идёт о людях, столкнувшихся с раком, о всевозможных ситуациях, которые я даже представить себе не могу. Роды. Это не всегда должно быть связано с горем или трагедией. Это может быть связано с бегом наперегонки. Речь может идти о том, чтобы встать и прочитать реферат в классе. С появлением дочери и племянниц слово "храбрый" для меня изменилось. Быть храброй - это каждый день проводить несколько мгновений в одиночестве и говорить: "Я знаю, что могу чему-то научиться каждый день, так что это нормально - признаться себе в своей неуверенности". Не думаю, что следует сообщать об этом своим коллегам, потому что никогда не знаешь, когда это используют против вас.
  "Сила Джеки" - это история о трепете при вступлении в брак. "Девушка исчезает" – это как эпилог.
  Би-сайды тоже должны были быть представлены на альбоме. "Снежные вишни из Франции", "Летучий голландец" тоже должны были быть там. Речь шла и о песнях как личностях. Я могла бы сделать иной выбор, в этом нет сомнений, но речь шла о повествовании.
  Я рада, что сделала "Вдову" до того, как стала мамой, и действительно задолго до того, как моя дочь зашла на "Фэйсбук" и "Твиттер". Всё нужно в своё время. Я никогда никого не осуждаю. Но в то время мне казалось правильным использовать такой язык. Мне хотелось бы думать, что я всё ещё могу говорить языком, который поражает и шокирует неожиданными словами. Но некоторые вещи не так хорошо носятся в 49 лет. Это, конечно, работает в обоих направлениях. Давайте, в качестве аналогии, используем одежду. Сейчас в моём шкафу есть вещи, которые я не знала бы, как носить в 38. Но у меня есть вещи, которые я носила в молодом возрасте, на которые я смотрю и говорю: "Да, теперь мне это совсем не идёт'.
  Гастролировать с оркестром захватывающе, по-настоящему осознаёшь, что оркестр - это единое цельное существо. Я называю его драконом, а дирижёр - укротитель драконов. Дракон - прекрасное и могущественное существо. Я и дирижёр стоим перед ним. И рыжая сидит верхом на драконе, в то время как дирижёр размахивает своим посохом. Когда этот звук пробегает у вас по спине, чувствуете себя малявкой на больших высоких каблуках и думаешь: "Ладно, я должна сесть с роялем на этого дракона и не упасть с него в своих каблуках". Дракон не собирается причинять тебе боль, но когда он поворачивает голову, ты двигаешься очень быстро, а когда он выдыхает огонь, думаешь: "Так, не сгорать, позволь Огню окружить тебя, потому что это великая история". Оркестр тебя не ждёт, он как поезд со скоростью 220 миль в час, и если упадёшь с него, он не остановится ради тебя, музыканты не смогут остановиться! И, катаясь на нём, ты просто обязана держаться в седле. Это танго, где партнёры толкают и притягивают друг друга, отвечая таким образом и вдохновляясь друг другом. Это любовная интрига данного сборника.
  Некоторые музыканты воспринимают свой инструмент как продолжение части тела, чтобы чувствовать себя более мужественными. Я открываю своё тело и говорю: "О, фортепианная музыка, возьми меня, мою кровь и всё, что захочешь", и она проникает в моё тело страстно и любовно. Иногда я хочу сохранить это состояние после концерта, но… всё уходит, так и должно быть. Одна вещь, которой я научилась в Пибоди от одного из тамошних профессоров, заключалась в том, что вы играете не руками и ногами, а из глубины своей сути. И да, это физическое утверждение, но также и духовное, потому что "глубина" проникает в душу того, кто ты и в душу самих произведений. И ещё ребёнком я всегда просила инструмент сыграть мной. И это своего рода единство, связь, которая возникает у тебя с твоим инструментом, так что дерево почти проникает в мою суть. Я позволяю душе инструмента завладеть моей сутью. Игра на фортепиано - не работа. Можно читать с листа, но не думаю, что так создаёшь многомерный опыт для слушателя. Это должен быть некий трансформационный опыт для тебя как музыканта и для тех, кто приходит послушать музыку")